— Что-нибудь около десяти, — ответил Белгарат.

— Восемь, — поправила тетя Пол.

— Коли их всего восемь, посмеют ли они напасть? —спросил Мендореллен. Те, что обитают в Арендии, смелы, лишь когда их много.

— Думаю, в долине у них берлога, — отвечалБелгарат. — Всякий зверь защищает свое логовище. Они наверняка нападут.

— Тогда мы должны напасть первыми, — увереннообъявил рыцарь, — лучше уничтожить их сразу, нежели угодить в засаду.

— Положительно, у него рецидив, — с кислой минойзаметил Бэйрек Хеттару.

— Однако на этот раз он, вероятно, прав, — ответилХеттар.

— Ты что выпил, Хеттар? — спросил Бэйрекподозрительно.

— Вперед, милорды, — весело сказалМендореллен. — Изничтожим зверюг, дабы позже продолжить путь безпомех. — Он поскакал по снегу в направлении лающих олгротов.

— Едем, Бэйрек, — позвал Хеттар, вытаскивая саблю.

— Придется, — отвечал Бэйрек тоскливо и,повернувшись к Белгарату, добавил: — Это много времени не займет. Постараюсьудержать наших кровожадных друзей от лишних неприятностей.

Хеттар засмеялся.

— Ты становишься еще хуже него, — огрызнулсяБэйрек, и оба поскакали галопом следом за Мендорелленом.

Гарион и все остальные напряженно ждали. Падал снег. Вдруглай за деревьями перешел в испуганный вой. Лес огласился звуками ударов,истошным звериным визгом и голосами перекликающихся между собой воителей.Примерно через четверть часа они прискакали галопом. Кони их взметали копытамиснег.

— Двое убежали, — с досадой сообщил Хеттар.

— Жалость какая, — отозвался Силк.

— Мендореллен, — со страдальческим видом сказалБэйрек, — у тебя появилась дурная привычка. Бой — дело серьезное, а этитвои смешки и хихиканья отдают легкомыслием.

— Ужели сие оскорбляет тебя, милорд? — Не то чтобыоскорбляет, скорее отвлекает. Нарушает мою сосредоточенность.

— Что ж, я потщусь впредь смеяться иначе.

— Посмотрим.

— Как было дело? — спросил Силк.

— Боя-то, собственно, не получилось, — отвечалБэйрек. — Мы застигли их врасплох. Вынужден признать, что в этот раз нашфыркающий друг оказался прав.

Они поехали дальше. Гарион обдумывал перемену в поведенииМендореллена. В пещере, где родился жеребенок, Дерник сказал, что страх можноодолеть смехом, и, хотя Дерник, вероятно, имел в виду нечто иное, Мендорелленвоспринял его слова буквально. Смех, который так раздражал Бэйрека, былнаправлен не на внешних врагов, но на врага внутреннего. Мендореллен, бросаясьв бой, смеялся над своим страхом.

— Это неёстественно, — жаловался БэйрекСилку. — Вот что меня тревожит. Мало того, это против всяких приличий.Что, если нам придется участвовать в серьезном сражении, а он начнет хихикать?Что люди скажут?

— Ты придаешь этому слишком большое значение, —сказал Силк. — По-моему, это даже интересно.

— Как-как?

— Интересно. Аренд с чувством юмора, это, в концеконцов, занятно — нечто вроде говорящей собаки. Бэйрек обиженно потряс головой.

— Знаешь, Силк, с тобой совершенно бессмысленноговорить о чем-нибудь серьезном. Твои потуги делать по любому поводу умныезамечания все обращают в шутку.

— У каждого из нас свои недостатки, — кроткосогласился Силк.

Во второй половине дня снегопад стал постепенно стихать, и,когда они устраивались на ночлег в густом ельнике, по воздуху плыли лишь редкиеодинокие снежинки. Ночью, однако, подморозило, и, когда они встали на следующееутро, лица щипало.

— Далеко еще до Пролги? — спросил Силк, согреваянад костром озябшие руки.

— Два дня, — отвечал Белгарат.

— Не думаю, чтобы вы могли как-нибудь повлиять напогоду.

— Предпочитаю не делать этого без крайнейнеобходимости, — сказал старик. — Нарушается ход событий на слишкомбольшой территории. Кроме того, Горим не одобрит, если мы начнем своевольничатьв его горах. Алгосы не любят такого рода вещей.

— Боюсь, ваш взгляд в некотором роде оправдан.

Дорога так часто поворачивала, что к полудню Гарионокончательно потерял направление. Небо, несмотря на холод, было пасмурное,свинцово-серое. Казалось, из природы выморозило все краски. Снег был белый,стволы деревьев черные, четко очерченные. Даже бегущая в ручьях вода на фонеснежных берегов казалась черной. Белгарат ехал уверенно, указывая путь всякийраз, когда дорога разветвлялась.

— Ты уверен? — спросил его у одной из развилокСилк. — Мы все время ехали вверх, а теперь ты показываешь вниз.

— Через несколько миль мы окажемся в другой долине.Верь мне, Силк, я здесь бывал. Силк плотнее закутался в плащ.

— Просто я нервничаю в незнакомом месте, — заметилон, глядя на черный поток, вдоль которого они ехали.

Выше по ручью — далеко — раздался странный звук,бессмысленное уханье, отчасти напоминающее смех. Тетя Пол и Белгарат быстропереглянулись.

— Что это? — спросил Гарион.

— Горные волки, — коротко отвечал Белгарат.

— Не похоже на волчий вой.

— Они и не волки. — Старик усталоогляделся. — По большей части они питаются падалью, и если это обычнаядикая стая, то не нападут. Зима только началась, и они не настолько оголодали.Хуже, если это одна из стай, собранных элдраками. — Он привстал встременах. — Прибавьте-ка шагу! — крикнул он Мендореллену. — Идержите ухо востро.

Мендореллен обернулся — доспехи его лучились инеем, —кивнул и поехал рысью вдоль смолянисто-черного горного потока.

Пронзительный смех делался все громче.

— Они нас преследуют, отец, — сказала тетя Пол.

— Слышу. — Старик оглядывал долину, лицо егоустало наморщилось. Поглядела бы ты, Пол. Не хочу неожиданностей.

Глаза у тети Пол сделались отрешенными. Через мгновение онасглотнула, потом вздрогнула.

— Там элдрак, отец. Он за нами следит. У него не мозг,а помойка.

— Это у них всегда, — отвечал старик. — Имяего можешь разобрать?