– Никак. Никак ты не будешь читать никакую лекцию, – твердо сказал Кемаль. – И не надо говорить, что ты незаменима или что тебя выгонят с работы, если ты один раз спокойно поболеешь. Тебе надо как минимум дня три-четыре отлежаться, а то и неделю.

– Но, – начала было Айше, – за субботу и воскресенье…

– Никаких «но». От субботы остался только вечер. А за один день ты не вылечишься.

– Но тогда придется к врачу идти, больничный оформлять. Я даже не знаю, как это делается, я официально, по-моему, ни разу не болела.

– Вот и поболеешь. Будешь мне помогать. Давай-ка делом занимайся. Сейчас чай принесу.

Айше блаженно вытянулась под пледом. Как все-таки хорошо, когда есть кому не пустить тебя на работу с гриппом, и принести чай, и сходить для тебя в аптеку. И лекарство, кажется, начинает действовать. Во всяком случае стало не так холодно.

Она взяла оставленные мужем листы бумаги, подложила под них лежавшую на столике рядом с диваном толстую газету, приняла полусидячее положение и задумалась.

Кто как познакомился, она все равно не знает; схема типа «система персонажей» практически готова; значит, лучше всего взяться за последовательное изложение событий. Начав с того, как они с Элиф встретились у подъезда с Филиз, а потом с Семрой, она стала постепенно восстанавливать в памяти вчерашние разговоры; вспоминала, как приносили пирожки и уносили посуду; делала пометки на своем листочке, помещая справа и помечая звездочкой те фразы и диалоги, которые она не помнила, как возникли; пересказывала все как можно подробнее Кемалю и почти через час добралась до перехода в зимний сад и гадания на кофе.

– И что было дальше? – мрачно спросил усталый Кемаль, которому весь этот допрос уже начинал казаться абсолютно бесперспективным занятием.

А ведь впереди еще десять или одиннадцать таких рассказов, возможно куда более запутанных и бестолковых! И придется их выслушивать так же внимательно, хотя весьма вероятно, что смерть госпожи Лили никак не связана с ее подругами и золотым днем.

– А дальше был скандал.

– Тот самый скандал, я же тебе еще вечером говорила. Неужели ты забыл?

– Вечером у нас не было трупа, и я не обратил внимания. Кто-то потерял браслет или что-то в этом роде?

– Да, Джан погадала после меня – кому? Сейчас вспомню, да, Эминэ, Гюзель и Селин. Потом протянула руку за чашкой Лили и обнаружила, что потеряла браслет. С сапфирами, от гарнитура, кажется, дорогой. Суматоха поднялась – ужас какой-то!

– И не нашли? – заинтересовался Кемаль. Не бог весть что, конечно, и браслет не принадлежал Лили, но мало ли? Вдруг? Хоть какая-то зацепка.

– Нет. Попутно все как-то бестолково и бессмысленно переругались, потом помирились, Лили совсем задергала свою прислугу и чуть ли не обвинила ее в краже. Потому что, мол, больше некого. Знаешь, по принципу: «Убийцей мог быть только он! Сама мысль об этом казалась неоспоримым доказательством».

– Тебе явно полегчало, – улыбнулся Кемаль, – начинаешь цитировать. А то с утра ни одной цитаты, я даже испугался! Это кто и где сказал такую чушь?

– Это моя драгоценная Мери Шелли. Но все равно, конечно же, чушь. Там, в ее хваленом «Франкенштейне», вообще столько сюжетных неувязок, натяжек, немотивированных поступков персонажей…

– Не отвлекайтесь, профессор! У нас другие персонажи. Подожди, я позвоню, скажу насчет браслета, может, где-нибудь найдут.

«А если не найдут, то это уже будет интересно», – продолжил он про себя, зная, что Айше думает о том же и что произносить этого вслух не нужно. И стал нажимать кнопки в надежде заодно узнать и результаты вскрытия.

Айше, прикрыв глаза, вслушивалась в реплики мужа, хотя прекрасно знала, что по ним, если он ведет деловой разговор в присутствии третьего лица, ничего не угадаешь. Даже если это третье лицо – она, многолетняя привычка сильнее. Перестав прислушиваться, она стала думать о том, что ей, и правда, немного лучше, и прикидывать, как бы убедить мужа, что послезавтра она вполне может выйти на работу. И почти мгновенно, незаметно для себя провалилась в тяжелый, затягивающий сон.

– Так я и знал! Черт знает что! – громко сказал Кемаль, закончив разговор. – Никакой естественной смерти. Отравление каким-то препаратом, и самое интересное, что они не могут понять – каким! На самоубийство не похоже, значит, остается либо…

Он осекся, заметив, что Айше его не слышит. Ее не разбудил даже его громкий возбужденный голос, она ровно дышала, чуть приоткрыв рот, и Кемаль, осторожно взяв из-под ее руки слегка примятые листочки с заметками и получше укрыв ее пледом, вышел из комнаты.

Устроившись на кухне с очередной чашкой кофе, он принялся за дело. Что мы имеем?

Отравление каким-то сильнодействующим снотворным – не фабричного производства и не таким, которое можно купить в каждой аптеке.

Это уже что-то. Выяснить, откуда оно взялось, будет нелегко, но, в принципе, возможно. Дальше. Эксперты обнаружили столько отпечатков пальцев в гостиной, зимнем саду и прихожей, что в них и разбираться бессмысленно. Понятно, что десять – нет, двенадцать! – женщин не могли их не оставить. А вот в других помещениях отпечатков мало, и принадлежат они либо хозяйке и ее мужу, либо тому лицу, которое отметилось на стакане, обнаруженном возле кровати.

По-видимому, домработнице. Айше ведь говорила, что Лили из тех, кто, наняв прислугу, потом и пальцем не шевельнет. Легла в постель, захотела пить, позвала служанку. Но неужели она не прикасалась к стакану? Отпечатки губ на нем есть, но, во-первых, они все смазанные, а во-вторых, по отпечаткам губ пока официально идентифицировать их владельцев не могут. Разве что имеется очень четкий отпечаток и не более двух-трех подозреваемых с принципиально разной формой губ. Кажется, это в каком-то старом детективе использовано. Гарднер, что ли? Айше бы спросить… Кемаль не в первый раз поймал себя на том, что его мысли невольно обращаются к жене, о чем бы он ни думал, и приказал себе не отвлекаться.

В воде никакого снотворного не обнаружили. И ничего другого тоже.

Смерть наступила около трех часов ночи, гости ушли до половины десятого. Когда же она приняла лекарство: при гостях или позже? Осознанно и добровольно или нет? Перепутала таблетки? Но откуда в доме такие сомнительные таблетки, произведенные неизвестно где? В домашней аптечке ничего подобного не нашли, только обычный набор лекарств, имеющийся в любом доме, где живут уже не молодые, но пока относительно здоровые люди. Выпила последнюю и выбросила упаковку? Сомнительно, но мусор, конечно, тоже проверят.

Десять женщин. Нет, с Айше и дочкой Джан двенадцать.

Плюс домработница. Тринадцать.

Айше понравится. Это в ее вкусе: дамский детектив, Агата Кристи, «Тринадцать за столом», сбывающееся гадание, плохие приметы. У англичан есть примета: если за столом тринадцать человек – один из них вскоре умрет. Похоже, приметы сбываются, как и гадание. Гадание?