в радиусе двух километров. Никакой опасности автоматика не обнаружила.

Поблизости скрипнул гравий. Игнат, закончив осмотр, и убедившись, что чуждые колонии нанитов по-прежнему нейтрализованы, обернулся.

Девушка, не обращая внимания на уцелевших андроидов шла краем заполненного песком бассейна.

Ее манил шум прибоя. Погода стояла тихая и безветренная, но у океана своя жизнь. Он — стихия. Ветра́, дующие в сотнях километров отсюда, поднимали волны, и даже в полный штиль они, ослабевая, все же докатывались до линии побережья.

Заброшенный пляж бугрился утонувшими в песке угловатыми обломками бетона, кое-где темнели принесенные океаном древесные стволы и почерневшие корневища, линию прибоя обрамляли выброшенные на берег, остро пахнущие йодовые водоросли, но оставались и относительно чистые участки. Огромные глыбы песчаника, нехарактерные для скалистой местности, были явно завезены издалека и сложены на берегу, образуя несколько сообщающихся между собой гротов. Из их прохладных глубин, отдаваясь звонким эхом, доносился звук родника или небольшого водопада.

— Ида, ты куда?

— Игнат, смотри, море! — донесся по связи ее восторженный, полный сокровенного предчувствия голос.

За несколько метров от кромки прибоя она на миг остановилась, а затем шагнула навстречу пологим волнам.

Игнат не понимал и не разделял ее восторга. Его обескуражила неожиданная беспечность Иды, ведь, несмотря на произведенное сканирование, поблизости вполне могли таиться различные опасности.

Она зашла по колено в воду, наклонилась, взяла нечто аморфное.

В руках девушки вяло шевелилась огромная медуза. От тепла человеческих ладоней внутри упруго-студенистого тела внезапно проявились тонкие прожилки света, похожего на неоновый. Они пульсировали, разбегаясь от центра к периферии.

— Ида, ну-ка брось ее сейчас же! — Игнат, чувствуя, как сковывает его движения массивная бронированная оболочка, тоже вышел из бронескафандра, и поняв, что девушка его не слушает, повторил, уже громче:

— Ида, брось ее! Она же опасна! Может обжечь руки!

Ближайшие андроиды оборачивались, словно искали взглядом, где же эта маленькая непослушная девочка? Им было невдомек, какое безграничное, неописуемое счастье, испытывает она. Слова Игната воспринимались в фоне, отдаленно, блекло, словно относились не к ней. Ида действительно ощущала легкое жжение в ладонях, но метаболический имплант справлялся.

— Игнат, посмотри какая красота!..

Она обернулась, и ему расхотелось делать досужие замечания.

Взгляд Иды лучился незамутненным детским восторгом. Ей было неважно, что происходит вокруг.

Игнат тоже вошел в воду. Ида осторожно отпустила медузу. По ее губам скользила мечтательная улыбка, и ему вдруг подумалось: а может в этом и заключен смысл бытия, который мы все так отчаянно ищем? В искренней улыбке, в ощущении восторга и счастья, которые стерли с ее лица усталость, напряжение и тревогу, сделав их мягкими, женственными?

Он знал совершенно другую Иду, но сейчас шероховатую сталь ее души, выкованную в боях, как будто окутала дымка нежности к окружающему миру.

* * *

Уже вечерело. Солнце клонилось к закату, поднялся легкий ветерок, поверхность воды в бухте подернулась темной рябью.

Последствия гиперпространственного перехода и схватки с инком внезапно навалились чувством усталости и голода. Срочно ремонтировать экипировку, затем вновь облачаться в бронескафандры и шагать за сотню километров, к окраине технопарка, не выглядело здравым решением.

Ида прислушалась. Ее внимание привлекло журчание воды, доносящееся из искусственно созданного грота, сложенного на берегу из огромных не обработанных глыб песчаника.

— Есть хочется, — сказала она.

Он кивнул, заметив:

— У нас полно припасов.

— Сублиматы и концентраты? Не хочу. Не сегодня.

— Тогда синтетическое мясо?

Она улыбнулась, украдкой взглянув на него.

— Давай так, — сказал Игнат, — я сейчас установлю охранный периметр. Сегодня отдохнем, а завтра в путь.

Ида обрадовалась. У нее кружилась голова, но не от усталости, а от обилия впечатлений. Солнце уже коснулось горизонта, окрасив окрестности в багрянец. Вода казалась темной, почти свинцовой.

— Забери управление моим скафандром, — попросил он. — Установи режим автоматической охраны.

— Хорошо, — Ида дистанционно подключилась к сервоприводной оболочке, ставя задачу встроенной кибернетической системе. Раздался шелест приводов, и бронированная фигура отправилась на указанную позицию, откуда легко контролировать пляж и подступы к нему. Второй бронескафандр застыл недалеко от грота. Технический серв тестировал его приводы и менял бронепластины.

Силуэт Игната растворился в быстро сгущающихся сумерках. На самом деле после вживления армейского импланта он стал неплохо видеть в темноте. По желанию мог обострить обоняние и слух. Устанавливая датчики, он то и дело поглядывал вокруг, но следов микроскопических червоточин или других аномалий не заметил.

Ида тем временем вошла в сумеречное пространство, сложенное из глыб песчаника. Они плотно примыкали к известковым скалам. «Наверняка гроты созданы искусственно, как часть парка развлечений», — подумала она, заметив некие «первобытные» детали интерьера. Из дальней стены бил родник. Чистая, холодная вода собиралась в каменной чаше. У входа был выложен круг из камней. По-видимому, в нем разжигали огонь. Зачем? Она не смогла ответить на заданный себе мысленный вопрос. Сознание «Одиночки», сформировавшееся на вулканической планете, среди избыточного жара недр, не находило смысла в разжигании и поддержании огня.

Подле импровизированного «очага» располагались вырезанные из того же песчаника элементы массивной «меблировки». Стол в виде каменной плиты и грубые подобия сидений. Она откровенно не понимала, зачем все это? Реконструкция быта первобытных людей? Некая диорама, где сейчас отсутствовали персонажи из каменного века?

С точки зрения привычной для «Одиночки» логики, гроты не имели никакого практического смысла. Здесь было сыро, холодно, некомфортно… но взгляд невольно зацепился за трухлявую поленницу, сохранившуюся с давних времен, и мысль вдруг скользнула по нитям ассоциативного мышления, от скептического анализа к острым, недоступным ранее эмоциям.

Ида растерялась, внезапно осознав: получить человеческое тело, но продолжать мыслить, как кибернетическая система, — это нонсенс. В окружающем наверняка скрыт некий потаенный смысл, раскрывающий одну из тайн человеческого восприятия.

Еще раз обратив внимание на след золы и углей, она последовала наитию, вышла наружу, окинула пристальным взглядом линию прибоя, и принялась собирать выброшенные волнами обломки дерева.

* * *

Игнат невольно обернулся, заметив на берегу термальный всплеск. Рука рванулась к оружию, но ничего опасного не происходило. Просто появился какой-то источник горения. Он установил последний из датчиков периметра и быстро пошел назад.

На входе в грот, плененный кругом каменного очага, полыхал огонь. Языки пламени полностью изменили восприятие холодного каменного убежища. Их отсветы причудливо метались по стенам. Искры рвались вверх и гасли во тьме.

Иды нигде не было видно. Он прошел мимо костра, ощутив жар, который через пару шагов трансформировался в приятное тепло, создающее некий уют. Журчал родник. Скрывая угловатые очертания камней, недалеко от очага выделялся участок вспененного покрытия, — мягкого и удобного, созданного при помощи аэрозоля. Рядом притаился полевой молекулярный синтезатор, а над огнем шипели нанизанные