поп-певца, кордебалет еще одного заслуженного артиста, в полном составе был подтянут, улыбчив и полыхал талантами, искрились и радовали глаз пара журналистов, пара операторов и одна пиарщица, отсвечивающая в толпе ярко-рыжей шевелюрой. Талант в ее груди горел ослепительно и ровно, как газовый фитиль.

— Люблю, когда человек на своем месте! — с иронией прокомментировал Скупщик. — Половина скандальных новостей в музыкальной сфере — ее рук дело.

А еще толпа буквально кишела демонами всех мастей — грифельно-черные фигуры виднелись во всех закоулках закулисья «Олимпийского». Кто-то, узнав Скупщика, кивал ему, кому-то кивал он. Все эти существа, после обязательных расшаркиваний со Скупщиком, неизменно цепляли взглядом Илью — от каждого такого липкого темного взгляда тому становилось не по себе.

Неожиданно в толпе мелькнул девичий силуэт, освещенный изнутри ярким танцующим факелом.

— А вот одна из финалисток! — сообщил Демон плотоядно, глядя на ослепительный огонек в ее груди. — Да тут работать и работать!

Высокий жужжащий звук мерзкой пилой неожиданно врубился в черепную коробку Ильи.

— Это мой клиент! — сложились воедино в его голове резкие визгливые звуки.

Тот изумленно вперился в спутницу одаренной финалистки — рядом с девушкой, одетой в вычурный расшитый пиджак и неизменные микроскопические шорты, вышагивала худая сутулая женщина, облаченная в странное бесформенное красное платье до пола. Острый крючковатый нос напомнил Илье клюв какой-то хищной птицы. Он впервые видел другого Скупщика и разглядывал сутулую фигуру во все глаза. Женщина в красном злобно обернулась, и Илья вдруг увидел, что у нее вообще нет человеческого лица — на тонкой изогнутой шее сидел серый глазастый череп с длинным обшарпанным клювом. Илья непроизвольно отшатнулся.

«Пугает!» — усмехнулся в его голове Демон.

— Как скажешь, детка! — весело крикнул парень в капюшоне злобной фурии в красном. — Я не претендую!

Птичья Голова и ее подопечная пропали в толпе.

Илья повернул голову — они со Скупщиком притормозили возле огромного, в пол, зеркала на стене вестибюля. Мгновенно пожалев о том, что бросил мимолетный взгляд в полированную поверхность, Илья зажмурился, ощутив дурноту, но извечное его любопытство взяло верх, и он открыл глаза.

Из зеркала на него уставился бесплотный силуэт его самого. Прозрачная человеческая фигура — ни всполоха, ни проблеска внутри. Призрачная пустышка в дорогом костюме. Позади его зеркального двойника, искривленные и размазанные по поверхности подернутого рябью зеркала, шевелились и открывали рты сонмы бесплотных призраков в ярком цветастом тряпье. А посреди шевелящейся толпы, сотканный из тяжелой пульсирующей тьмы, возвышался Скупщик. Демон, чей облик, преломленный дважды, глазами Ильи и зеркальной поверхностью, превратился в высокую изломанную тень, почти потерявшую очертания. Одеяние с капюшоном закрывало его фигуру до самых пят, но Илья видел костяшки полуистлевших пальцев, торчащие из рукавов. Из-под капюшона глянул на него мутный лик — наполовину лицо, наполовину череп, в глазницах которого светились неоном холодные голубые зрачки. И во взгляде чудовища вдруг почудилась Илье неизбывная, мрачная тоска.

Демон отдернул руку, и Илью выбросило на поверхность обычной реальности — перехватило дыханье, от обилия света и звуков закружилась голова.

— Давай живей, конкуренты поджимают! — бросил Демон и направился в сторону гримерок сквозь расступавшуюся перед ним толпу.

Илья, постояв чуть-чуть, чтобы унять тошноту, пошел следом.

— Илья, Илья! — попыталась перехватить его смутно знакомая девушка с микрофоном. Кажется, она брала у него интервью на юбилее «Свирели».

— Вы ошиблись, это не я! — сказал Илья и нырнул вслед за Скупщиком в изогнутый коридор, охраняемый людьми в черном.

Илья был уверен — после того как Скупщик напугал Алину до полусмерти в клубной гримерке, она даже и не подумает приехать в «Олимпийский». Она уйдет в монастырь. Или, как минимум, уволится из клуба, переосмыслит собственную жизнь, сидя в ванне со святой водой, и потратит оставшиеся годы на благотворительность.

Но на двери гримерки в самом конце коридора значилось кичливое: «Алина Фабиани». И сама Алина, накрашенная и разодетая, стояла посреди гримерки, а на ее лицо наносил последние яркие штрихи худой манерный стилист. Журнальный столик ломился от фруктов, дорогого алкоголя и шоколада, у вешалки с нарядами суетился мелкий вертлявый парень с огромным фотоаппаратом, пытающийся запечатлеть последние приготовления потенциальной финалистки конкурса перед выходом на сцену. Было очевидно, что организаторы мероприятия не поскупились, заглаживая свою вину перед певичкой, несправедливо отчисленной в четвертьфинале. Вернее, Демон не поскупился…

— Вон! — приказал Скупщик, и возмущенный стилист, повернувшись было с привычным вопросом: «Какого хера?», послушно кивнул, молниеносно сгреб со столика все свое барахло и исчез за дверью. За ним также молчаливо испарился местный папарацци.

Демон упал в кресло, оторвал от грозди на блюде крупную виноградину, отправил ее в рот и спросил развязно:

— Ну?

Она стояла посреди комнаты, не шелохнувшись. Только кончик длинного пера, венчавший вычурную аппликацию на одном плече, испуганно трепетал в воздухе. У Алины железные нервы, подумал Илья. У всех девиц в шоу-бизнесе железные нервы. Наличие таланта, может, и не обязательно, а вот стальные канаты вместо нервов — да. Партизанка в лабутенах.

— Я подумала… — сказала Алина с улыбкой, но предательская хрипотца в голосе выдала колотивший ее ужас.

— И что надумала? — улыбнулся Скупщик, оглядывая ее затянутую в эффектное платье фигуру.

Алина сделала шаг, вынула из лежащей на столе косметички листок бумаги, развернула его и подала Демону. Тот взял листок, пробежался по нему глазами.

— Гран-при сегодняшнего конкурса, пятилетний контракт с «Юниверсал Мьюзик», статус «платиновый» первому альбому и брак с миллиардером Лисицким?

— Он только что развелся… — пояснила Алина.

Илья хмыкнул.

— Вы, я смотрю, девушка разумная, по мелочам не распыляетесь, — сказал Скупщик. —