— То есть вы меня берете? На выставку? — недоверчиво уточнила художница.

— С руками отрываем! — улыбнулся Илья.

— Мне тогда нужно срочно Климу звонить, фотографу. Таня, дайте свои координаты, я вам позже позвоню, объясню, что нужно для фотосессии, — заторопилась пиарщица. — Это для буклета и для выставочного зала, портреты наших авторов.

Татьяна кивнула. Пока она диктовала Юле свои телефоны и мейлы, пришел Глеб, принес кофе, чай, шоколад, поинтересовался по поводу коньяка. Девушки отказались, а Илья и вовсе не заметил присутствия бармена. Он снова, по второму кругу, начал перекладывать принесенные рисунки, всматриваться в детали, отмечать какие-то мелочи… Рисунки были свежими, яркими. Великолепными!

А он сейчас даже карандашного натюрморта с вазочкой и тремя яблоками не изобразит…

— Илья, я в типографию! — сообщила Юля. — Не забывай, в семь у тебя премьера в «Октябре»! Будешь с Ириной? Я позвоню, скажу, кто встречает на входе!

Юля ушла. Илья слегка завис. Черт, он совсем забыл, что приглашен на премьеру какого-то дрянного отечественного блокбастера, и Ирочка даже успела продемонстрировать ему с утра выбранное для мероприятия платье. Илья поморщился, отпил из своей чашки кофе. У него не было ни малейшего желания тащиться сегодня вечером на очередную скучнейшую тусовку.

— А это что? — спросила за его спиной Татьяна.

Илья обернулся — девушка разглядывала карандашный рисунок в раме, висящий в углу кабинета.

— Какая интересная техника! Это… очень хороший рисунок. Ваш?

Илья кивнул, пожалев, что не спрятал портрет в шкаф.

— Это ваш друг? — спросила художница.

— Давний знакомый…

С листа бумаги на Татьяну смотрел мрачный скучающий лик человека в капюшоне. Последняя работа Ильи, которую Скупщик так и не забрал — Илья был уверен, что Демон сделал это намеренно, оставив ему напоминание о собственном таланте, которого он лишился. Долгое время Илья, не имея сил порвать и выбросить свою последнюю стоящую работу, хранил портрет в шкафу, а после смерти Олега вытащил его на свет, вставил в раму и повесил в кабинете — как напоминание о собственной глупости и жадности.

Рисунок и правда был хорош — Илье вдруг показалось, что Демон подглядывает за ним и Татьяной темными карандашными зрачками.

— Слушайте, — сказал Илья, чувствуя, как от этого взгляда по спине пробежали мурашки, — к черту кофе! Поедемте где-нибудь пообедаем. Отказов не принимаю! А потом я отвезу вас, куда вам нужно.

Татьяна улыбнулась, чуть замешкалась. Илья пожалел, что сегодня с ней не было бойкой подруги, которая уже тащила бы художницу к выходу.

— Хорошо, — после паузы ответила девушка. — Только я плачу за себя сама. Это же не свидание?

— Ни в коем разе! — расплылся Илья в улыбке.

Усаживая Татьяну в машину, он позвонил в свой любимый ресторанчик на Таганке и попросил зарезервировать столик на двоих.

Демона в машине не было, и поэтому они почти сразу встряли в пробку. Но, по странному совпадению, включившееся радио спело развязно: «Talk is cheap, shut up and dance!». Илья тряхнул головой и переключился с «Rock FM» на привычное ему «Радио Монте-Карло».

Чтобы скрасить дорогу, он завел разговор о будущей выставке и долго в подробностях рассказывал, как все будет организовано, сколько дней будет проводиться мероприятие, журналисты каких изданий приглашены, сколько и каких буклетов будет напечатано. Потом поймал себя на мысли, что трещит без умолку, как попугай, а хозяину солидной галереи стоит быть менее многословным. Замолчал. Потом испугался установившейся паузы.

Ему вдруг стало неуютно. Илья понял, что уже очень давно не общался с кем-то по-настоящему, даже с Ирочкой, сосуществование с которой на одной территории вошло у него в привычку. Илья так долго был похож на картонную говорящую куклу, на чучело модного художника Ильи Свирина, вещающего о псевдоискусстве в объективы журналистских камер, что уже разучился вести себя естественно. О чем вообще говорят люди, интересные друг другу? О политике? Последнем фильме Дэвида Финчера? Ценах на бензин?

— Вы перестали рисовать, потому что поняли, что это никому не нужно? — спросила неожиданно Татьяна.

— Что? — обалдел Илья.

— Я прошлась сегодня по Галерее, прежде чем зайти к вам в кабинет. То, что там висит, это… это же не искусство. Это очень тонкая издевка. Нет, не тонкая, это издевка с большой буквы!

Опешивший Илья деланно расхохотался.

— Вы меня раскусили! — воскликнул он. — Только никому ни слова, договорились?

Татьяна улыбнулась в ответ.

— А вот тот рисунок, что висит в кабинете — он очень хорош, — продолжила она. — У меня сложилось впечатление, что его рисовал совсем другой человек.

Вот надо было ей взять и так запросто подковырнуть Илью за самое больное!

— Давайте сделаем вид, что этого другого человека больше нет, — сказал он мрачно. — Есть я, я веду машину, занимаюсь выставками, сейчас закажу себе салат в ресторане. Вечером схожу на премьеру дурацкого фильма и даже дам пару интервью. Этого лично мне вполне достаточно.

Татьяна смущенно замолчала. К счастью, они почти приехали, и Илье нашлось занятие — парковать машину и оплачивать парковку.

— Извините! — произнес он сумрачно, когда их уже проводили за столик в углу ресторана на втором этаже и снабдили меню. — Я… был слишком груб.

— Это вы меня извините! — попросила художница. — Вечно как что-нибудь ляпну…

Илья глянул на сконфуженную Татьяну, улыбнулся.

— Все, забыли! Лучше расскажите мне, как у вас дела на работе! Вы сказали начальнику все, что о нем думаете?