Вестминстер-Холл, 15 июня 1858 года

На время обеда судьи удалялись, чтобы подкрепиться — обычно отбивной и стаканом хереса, — а затем занимали свои места на вторую половину дня.

Доктору Филлимору, поставившему вопрос о возможности того, что часть дневника Изабеллы вымышлена, все еще требовалось объяснить суду мотивы, побудившие ее выдумать столь унизительные сцены. Он заявил судьям, что дневник был продуктом болезни матки.

«Я сумею доказать, — сказал Филлимор, — что для этого заболевания характерно возникновение сексуальных галлюцинаций самого нелепого свойства», заставляющих женщину «считать себя виновной в самых ужасных и, конечно, самых невероятных преступлениях». Эта болезнь, сказал он, иногда проистекает из давления в мозгу, иногда из-за дисфункции самой матки. Для подтверждения этого, сказал адвокат, он вызовет несколько свидетелей-врачей.

К присяге привели Джозефа Кидда, ирландского квакера, высокого, с тонкими чертами лица, голубоглазого. В 1847 году он стал членом Королевского колледжа хирургов, а свою медицинскую степень получил в Абердине в 1853-м. В суде не упомянули о нетрадиционной отрасли медицины, в которой он специализировался: он был врачом-гомеопатом, как Джон Дрисдейл, и вернулся в Ирландию в 1847 году во время Великого голода, чтобы попытаться облегчить страдания соотечественников с помощью своих альтернативных лекарств. Когда Изабелла впервые консультировалась у доктора Кидда в Блэкхите, ему было двадцать пять лет. Он был в ее вкусе: молодой, красивый, умный, идеалистичный, открытый новым идеям.

Кидд показал, что миссис Робинсон была его пациенткой между 1849 и 1856 годами, особенно в 1849 году и три или четыре года спустя. В 1849-м он, по его словам, лечил ее от заболевания матки[100]. Свой диагноз он поставил, исходя из головных болей, депрессии и нерегулярной менструации, от которых она страдала после рождения Стенли, все это, по его убеждению, являлось проявлением послеродового заболевания матки.

Кидда попросили описать темперамент миссис Робинсон.

— Главной ее склонностью было нездоровое возбуждение, — ответил он, намекая на повышенную сексуальность Изабеллы. — Я считал ее от природы нездоровой и подверженной депрессиям. Ее разум колебался между возбуждением и подавленностью.

— Могло ли ее заболевание матки дать такие симптомы? — поинтересовался Филлимор.

— В то время я не приписал их ему, — сказал Кидд, — но исходя из заявлений в ее дневнике, думаю, можно отнести их на сей счет.

Филлимор спросил у Кидда, готов ли он утверждать, что с 1852 года миссис Робинсон страдала нимфоманией.

Свидетельствовать это он не мог, сказал врач, поскольку в то время она не была настолько полно его пациенткой.

Филлимор отпустил Кидда и в качестве свидетелей вызвал по очереди еще трех терапевтов. Их задачей было подтвердить, что заболевание матки, поставленное Киддом, могло вызвать эротоманию или нимфоманию, болезни, от которых, по заявлению адвоката Изабеллы, она страдала.

Первым из специалистов на свидетельское место поднялся Джеймс Генри Беннет, пухлый и розовощекий мужчина сорока одного года, с блестящими глазами и буйными темными волосами. Доктор Беннет из Королевского бесплатного госпиталя в Лондоне представлял современную школу гинекологии. Он был авторитетом[101]в вопросах воспаления матки и пионером исследований влагалища с помощью зеркала — практики, от которой большинство врачей тогда в ужасе шарахались. Зеркало было предметом споров, отчасти из-за предположений, что его использование может возбудить пациентку-женщину[102].

Вторым стал сэр Чарлз Локок, пятьдесят девять лет, худощавый, седовласый, с сухими, решительными манерами. Являясь королевским акушером с 1840 года, доктор Локок получил в 1857-м баронский титул после того, как принял у королевы девятые роды. Он был автором почти всех разделов, посвященных женским болезням в стандартном руководстве «Энциклопедия практической медицины» и особенно интересовался гиперсексуальностью[103]. Подобно Беннету, он являлся сторонником зеркала. Он обладал опытом выступления в качестве свидетеля-врача: в 1854 году епископальный суд Коллегии юристов по гражданским делам в Лондоне попросил его провести физическое обследование Эуфимии Рёскин, жены известного художественного критика Джона Рёскина, которая после шести лет замужества подала прошение об аннулировании брака на том основании, что они так и не вступили в супружеские отношения. Локок подтвердил судье, что миссис Рёскин была девственницей.

Последним врачом-свидетелем защиты Изабеллы стал Бенигнус Форбс Уинслоу, сорок семь лет, психиатр и владелец психиатрической клиники. Основатель и издатель «Журнала психологической медицины и умственной патологии», он был известным и воинственным первопроходцем психиатрии. Доктор Форбс Уинслоу, с лысой макушкой, уверенный в себе, выступал одним из экспертов-свидетелей Александра Кокберна на процессе М’Нагтена, и его публикации включали защиту на основании ссылки подсудимого на собственную невменяемость.

На время медицинских свидетельств судьи приказали удалить женщин из зала суда, а большинство газет не повторило последовавших затем выступлений — «Таймс» объявила их «природу явно неподходящей для подробного сообщения». Даже самый полный отчет, опубликованный в 1860 году в юридическом дайджесте, давал описание лишь в общих чертах: Беннет, Локок и Форбс Уинслоу показали, что заболевание матки может вызывать «нездоровое состояние разума в отношении сексуальных предметов», побуждая женщин «без малейшего основания» обвинять себя «в самых вопиющих порочных поступках». Они сказали, что для таких женщин обычны «сильные и причудливые умственные галлюцинации» о сексе, тогда как во всех остальных вопросах они остаются совершенно здравомыслящими. Заслушав показания врачей, Кокберн прервал слушания до следующего дня.