Джорджетт нервно облизнула губы.

– Ваш совет звучит странно. Вы ведь и есть адвокат.

– Верно, – сказал он. – Но я не ваш адвокат. А если бы я был им, посоветовал бы вам придержать язык. Вам необходимо остерегаться тех, кто может воспользоваться вашей неопытностью в таких делах.

– Так же, как вы воспользовались моей неопытностью ночью?

Зрачки его сузились, и уже через мгновение он окинул ее взглядом, словно раздевая глазами. Джорджетт не сразу осознала, что сама же и спровоцировала его.

– Даже признавая тот факт, что память ко мне вернулась не полностью, прошлой ночью вы не произвели на меня впечатления особы неопытной, леди Торолд.

Щеки Джорджетт вспыхнули под его пристальным взглядом. Но кое-что в словах Маккензи показалось ей примечательным. Выходит, и с его памятью что-то произошло. Все это время она пребывала в уверенности, что он-то по крайней мере помнил достаточно, чтобы помочь ей расторгнуть брак. И ей представлялось, что Маккензи, выслушав ее доводы, согласится с ними и захочет добиться расторжения брака. Но до сих пор он ни разу не упомянул о том, что они женаты. Так что же за игру он вел?

Сделав глубокий вдох, Джорджетт выпалила на одном дыхании:

– Вы неправильно интерпретировали ситуацию, сэр. Я не вторгалась в вашу контору, чтобы вас обокрасть.

– Вы абсолютно правы. – Улыбка его напоминала волчий оскал.

Джорджетт в недоумении захлопала ресницами.

– Права?

Тут он вдруг наклонился к ней и тихо, но отчетливо проговорил:

– Вы уже украли у меня кошелек с деньгами и, вполне возможно, моего коня. Больше ничего ценного у меня не осталось. Так что если вы не специализируетесь на краже книг, то из моего кабинета вы бы ушли с пустыми руками.

Теперь ей стало многое понятно, в частности – подготовленная в спешке повестка в суд, а также его резкий тон. Так он полагает, что она стащила его кошелек? И коня?.. Но куда бы она бы поместила животное таких размеров в придачу к уже подаренному котенку и собаке с недобрым оскалом?

– Сэр, почему вы так решили? – спросила она. – Какие у вас доказательства?

– Почему решил? – Он указал на зашитую рану у себя на голове. – Я проснулся этим утром с весьма неприятной травмой, нанесенной женщиной, которую едва помню. Я весь день потратил на сбор и анализ сведений о том, кем вы, возможно, являетесь или не являетесь, а также о том, что мы с вами, возможно, делали или не делали минувшей ночью. Мой конь, возможно, уже мертв. Мой кошелек тоже пропал, и вы – единственная, кто знал о том, что он у меня был. – Он снова склонился над ней так, что она смогла отчетливо разглядеть золотистые крапинки в его зеленых глазах. – Не надо особого ума, чтобы сделать столь однозначный вывод. Все указывает на вас.

Джорджетт промолчала – у нее не выходило из головы признание Маккензи в том, что он почти ничего не помнил из вчерашних событий.

– Вы совершили ошибку, – сказала она наконец. – Да-да, поверьте…

– Нет, это вы совершили ошибку. – Он вдруг протянул руку и убрал за ухо выбившийся из ее прически локон. – Видите ли, только глупый вор так небрежно относится к выбору жертвы.

Джорджетт поморщилась.

– Вы уже второй раз называете меня глупой, сэр. – Она лихорадочно искала весомые, логически обоснованные аргументы. И довод нашелся. Он был… у нее в руке. – Тем не менее, сэр, вы зря потратили силы и время на составление этой бесполезной повестки.

Он впился пальцами в ее руку и с некоторой неуверенностью проговорил:

– Почему вы считаете повестку бесполезной?

Джорджетт с вызовом вскинула подбородок.

– Потому что повестка выписана на имя Джорджетт Торолд.

Пальцы его еще больнее впились ей в руку, но сейчас ее было уже не остановить. Джорджетт готова была отвечать за свои грехи, но воровкой она никогда не была.

– Сэр, спешу напомнить вам, на случай если память подводит… Дело в том, что сейчас я миссис Маккензи.

«Черт ее дери! А ведь она отчасти права», – досадливо подумал Джеймс. Да, эта блондинка была умнее, чем казалось. Если бы они действительно вступили в брак, то неправильно оформленная повестка была бы бесполезным клочком бумаги.

Но они-то не женаты! Дэвид Камерон уверил его в этом. Да и по его собственным отрывочным воспоминаниям, произнесенные ими клятвы были не более чем шуткой. Из этого следовало, что она пыталась воспользоваться его временной амнезией, не догадываясь о том, что сейчас он помнил куда больше, чем тогда, когда проснулся.

Наблюдая, как она изворачивалась, разыгрывая оскорбленную невинность, Джеймс чувствовал, как в нем крепла решимость заставить ее поплатиться за содеянное.

– Итак, вы не только воровка, но еще и лгунья, – констатировал Джеймс и, не дав Джорджетт опомниться, схватил ее за руку и потащил за собой по улице.

Джорджетт упиралась, но силы были неравны, и она в отчаянии воскликнула:

– Нет, прошу вас! Вы должны меня выслушать! Вы должны мне поверить!

Джеймс не мог не внять ее мольбе, и пальцы его немного разжались.

– Я готов вас выслушать при одном условии: вы пойдете со мной, – предупредил он. Дело было не только в том, что ему стало жаль преступницу. Ему не хотелось выставлять себя на посмешище: глядя, как он тащит за собой упирающуюся женщину, горожане вряд ли одобрят его действия. Возможно, даже станут над ним смеяться.

Женщина молча кивнула. Глаза ее горели гневом, а щеки и область декольте заливала краска. Джеймс отпустил ее с некоторой опаской, готовый броситься за ней в погоню, если она попытается от него убежать.

И теперь он уже не верил в то, что это она напала на него с ножом. Не столько из-за того, что одежда ее отличалась от той, что была на злоумышленнике, сколько потому, что эта женщина была примерно на шесть дюймов ниже… и раз в десять стройнее. Однако это не означало, что она была непричастна к попытке его зарезать, – просто у него не хватало улик, чтобы выдвинуть против нее обвинение в покушении на убийство. Так что придется пока ограничиться лишь обвинением в краже его имущества. Не предпринимая попыток к бегству, леди Торолд шла с ним рядом, словно они были добрыми друзьями, вышедшими прогуляться в погожий денек. Словно он никогда не видел ее обнаженной.

Словно она не разбила ночной горшок о его голову.

– Почему вы обвиняете меня во лжи? – спросила наконец леди Торолд.

– Почему вы заявляете, что мы женаты? – вопросом на вопрос ответил Джеймс и, взяв ее под локоть, направил в нужную ему сторону.

Теперь до них уже доносился шум с главной улицы – смех, крики и свист. Совсем скоро, через час или два, начнется праздник. Времени на то, чтобы доставить преступницу в магистрат, у него было в обрез, но Джеймса это не останавливало.