— Бейджинг?

— Йес!

— Дайректли?

— Йес!

— Вот де фак!

Наш диалог был коротким и содержательным — машина держала путь прямиком в столицу этой страны, и разговаривать здесь было больше не о чем. Я уселся поудобнее за спинами низкого мужчины и высокой женщины. Он молчал, она болтала. На нем была черная куртка и дырявая синяя джинса, на ней — я не шучу — белая сорочка и белая корона. Корона! У него лежало две пачки бумаг, у нее — три пачки сигарет. Она постоянно ругалась на него, а он извинялся. Я наблюдал за Санта-Барбарой и думал, а точнее, видел — люди везде одинаковые. Что китайцы, что негры, что немцы, помешанные с бразильцами ирландских корней. Поколение за поколением, тысячелетие за тысячелетием, у людей в голове сидит одно и то же. Вся наша жизнь — это война и любовь. Ничего не изменилось ни с появлением колеса, ни огня, ни подводной лодки, ни марсохода. Суть человеческая останется такой же. Все, что можно изобрести в ней, сделал еще пещерный человек, остальное — либо плагиат, либо мыслеформа.

Мы неслись через хайвеи, мосты, подземелья, туннели и тулгейты. Дорога смешалась в одно большое полотно. Чем ближе мы подъезжали к городу, тем шире она становилась, с каждыми пятьюдесятью километрами увеличиваясь на одну полосу. Я не мог поверить, что скоро весь холодный ужас закончится и, наконец, для того, чтобы ходить по улице, понадобится всего лишь два свитера.

Нам пришлось дозаправляться, доедаться и доругиваться — всем вместе. В конечном счете задача была достигнута — желтая машина выплюнула меня из себя, словно пачка «M&M’s» выплевывает конфету, и затарахтела дальше, разбрасывая килогерцы ругани по обе стороны. «Успеееел!» — закричал я прямо в том же месте, что и вышел. Десятое октября. Да, я не на центральной площади, но в Пекине. Это в Китае! То есть это уже настоящая Азия! Надо срочно связываться с Наташей.

Не обращая внимания на новый город, я забежал в первый попавшийся KFC и плюхнулся на стул, желая словить вай-фай. Ко мне сразу же подсели две китайские девушки и не без стеснения начали о чем-то болтать.

— Девчонки, красавицы, сейчас не до вас! Мне б свою найти в этом громадном городе! — объяснил я им на двух языках, но они не отступили. Ни мой телефон, ни ноутбук никак не хотели ловить Сеть. Тогда я попросил аппарат у одной из них, на что девушка с радостью протянула айфон. «Natasha, ya v Pekine! Gde tebya nosit?» — написал я во все доступные соцсети и мессенджеры, но повсюду напротив ее профилей было написано «офлайн». Тем временем вторая девушка притащила большой поднос с картошкой и разнообразными сандвичами. «Всю жизнь мечтал полакомиться традиционной китайской едой!» — приговаривал я, уплетая за обе щеки больше, чем могли съесть эти две дамы, вместе взятые. Здесь Китай мне определенно начал нравиться.

Достучаться до Наташи удалось при помощи Кости Еремихина, который позвонил ей из Москвы в Китай. «Дима, я у Степы, он из Сахалина! Тебе нужна станция jiaomen east! Если что, звони на телефон, вот номер», — ответила она мне. Я тут же от души отблагодарил подруг, обнял их обеими руками и побежал к ближайшей станции метро.

Рядом с проходом маячили охранники, и прыгать с рюкзаком через них и турникеты было не лучшей идеей. Я подошел к кассе и голосом ведущего новостей спросил:

— Can I pay by credit card?

— No, no! — стал отмахиваться от меня работник с другой стороны окна.

— But why? How? Where? — неподдельно возмутился я. Пришлось побунтовать минутку, пока мне выдали бесплатный билетик на вход. Улыбнувшись, я сунул через окно пятеру сотруднику и преспокойно прошел мимо контролеров.

В вагоне ни один пассажир не читал, зато почти каждый тыкал пальцами в разнообразные устройства. «Такого количества шестых айфонов не встретишь ни в одном другом городе мира. Это и Москву ждет лет через пять!» — подумалось мне. Пока вагон ехал от одной станции до следующей, в окнах активно мелькала реклама, одна линия метро вытеснила другую, после пересадки платформы поменялись местами. Я ехал с северо-запада на юг, до того момента, пока все пассажиры не покинули вагон. Ко мне подошел сотрудник метро и сообщил:

— Сори, клоусд! Кансел! Екзит!

— Вы прикалываетесь? Только одиннадцать вечера, а у вас уже метро закрылось? Как мне теперь ехать до нужной станции? — интересовался я у китайца, неохотно волоча ногами в сторону выхода из подземки и заранее зная ответ. Через пять минут я ворвался в двери полицейского участка, словно разбойник, пришедший с повинной. Навстречу выбежали два недоумевающих китайца и, поняв, в чем дело, выдали мне городской телефон.

— Наташа, ты? Я звоню тебе из Пекина в Пекин!

— Дима, привет! Тебе нужна станция «jiaomen east», — ответил мне мужской нерадушный голос.

— Похоже, это некто Степан? Так вот, слушай сюда, Степан. Меня высадили из метро, потому что его закрыли. Нахожусь от вас в четырех станциях.

— Тогда встречаемся на Majiuapu, — Степа положил трубку. Расклад меня вполне устраивал.

— Товарищи, как пройти до Мажиапу? — поинтересовался я у полицейских. Они подошли к бумажной карте, висевшей на стене, и ткнули в случайную точку. Потом вывели меня на улицу и махнули рукой вдоль дороги. Мой телефон был разряжен, поэтому пришлось верить на слово.

Через пять минут я снова спросил двух встречных, где дорога к нужной станции. Оба показали в разные стороны. Потом подбежал третий и стал указывать в еще одном направлении, громко доказывая, почему он прав. Я поблагодарил всех троих и побрел по той дороге, которая выглядела шире других. Путь занял около получаса, а в конце его встретился столб с картой. Она гласила, что все время я двигался в строго противоположную сторону.

— Долбаный Китай! Ни хрена в нем не разберешь! — выругался на всю улицу я и повернул обратно. Мне настолько осточертела долгая дорога сюда, что хотелось просто упасть в ближайшие кусты. Последние полторы тысячи километров я рвал сквозь холод и абсолютное непонимание, а сейчас оставался последний бросок, всего лишь каких-то полчаса пешком по пекинской темноте, а может, полтора, а может, пять.

Дальше все было как во сне: магистрали, бомжи, трущобы, мотоциклы, деревья, пустыри, тропинка, колодец, траншея, перекресток. Потом объятия, еда, питье, свет, подъезд, комната, кровать. Я обнаружил себя в объятиях Наташи, и мне как молотком вдарили по голове.

— Мы встретились! Уррррррраааа! — закричал я.

— Увиделись и увиделись! Соседи спят уже, давайте тише, — понимающе сказал стоявший рядом парень, видимо, Степа.

— Наташа, что произошло? — шепотом спросил я, медленно целуя ее в щеку.

— Я прилетела сегодня утром! Через знакомых из Высшей Школы Экономики вышла на Степу. Он перебрался сюда из России два года назад. Мы гуляли по хутунам, а вечером ждали тебя на нашей станции, пока ты не позвонил. Тогда мы дошли до нужного перекрестка и сели на бордюр встречать тебя. Прошла уйма времени! Мы высматривали всех толстых людей с рюкзаками, и Степа каждые десять минут кричал: «Твой же, твой!» Но тебя все не было. Мы дежурили на соседних улицах и ходили вдоль перекрестков. Мы спрашивали у всех проходимцев: «Не видели вы иностранца с большим рюкзаком?» Я начинала выходить из себя, потому что не спала двое суток, у меня дикий стресс, ведь я первый раз в Азии. Степа все время спасал меня и говорил: «Садись сюда и ешь здесь». Я отвечала: «Иди домой, поезжай на метро, уходи отсюда», а он никак не уходил. В какой-то момент он посадил меня на бордюр, пошел в магазин и молча вручил местную китайскую настойку. Она называлась, кажется, дзиньдиу. Я выпила одна всю эту бодягу, и у меня появилась надежда. Он пошел за второй и снова дал ее мне. И в этот момент пришел ты в смешной гигантской куртке, как будто здесь минус сорок градусов, вообще не по погоде. Ты приехал как будто стариком, обросшим мыслями. Еще издалека ты закричал: «Наташкаааа», я тебя пока не видела, но уже слышала твой голос, и сразу побежала на него. Потом взяла твою руку, вот она, такая шершавая. Это непривычный момент, я наконец поняла, что ты здесь.