раму от неё, — притворно вздохнул Арт, тоже заметно расслабившийся.

А вот говорил, что не нервничает в присутствии Великого Инквизитора.

— На самом деле любимый художник может многое сказать о человеке. Вот у папы Арта — это Веласкес, — оживилась я.

— А у вас, неска Мария, кто любимый художник? — заинтересованно спросил кардинал.

— Мари просто обожает Форда Мэдокса Брауна, — вдруг неожиданно для меня вмешался Арт.

— Это кто-то из современных художников? — приподнял брови кардинал.

— Да, он принадлежит к так называемому братству Прерафаэлитов. Их творчество весьма романтично и возвышенно.

— Да, что вы? Не слышал. Но я обязательно поинтересуюсь. Впрочем, если, как вы говорите, они романтичны и современны, то это именно то, что и должно привлекать молодых несок, — покивал кардинал.

— Она его любит из-за его работы «Мария Стюарт перед казнью». Мари выросла в Северной Ирландии. А это просто рукой подать до Шотландских берегов. Её и назвали в честь Марии Стюарт. Вот она и прониклась к этому художнику, — разговорился Арт.

А я слушала его, открыв рот. Он это помнит?

— Ну что ты так на меня смотришь? — совершенно спокойно спросил мой удивительный будущий муж, — я даже купил одну из его работ!

— Серьёзно? — не поверила я.

— Да. Классика. Шекспир. Ромео и Джульетта. Хотел тебя порадовать, — и я услышала нотки гордости в его речи и улыбнулась, уже догадываясь о чём может идти речь:

— Это знаменитая «Сцена на балконе»?!

— Да. А то вечно папа со своим Веласкесом, — состроил рожицу Арт.

— Веласкес велик, — сдержанно покивала я, пытаясь скрыть свой бурный восторг от его предыдущих слов.

— Веласкес был столичным художником. А вот Эль Греко тогда этого добиться не удалось. Картина, которую ему заказал член Совета Двенадцати Филипп II Габсбург категорически никому не понравилась, и он вынужден был уехать в Толедо. На мой взгляд — к лучшему. Там его гений смог раскрыться в большей степени, чем в столице. В Мадриде Веласкес всё же был заключён в узкие столичные рамки. Но, кажется, вы снова заскучали? Давайте перейдём к цели вашего визита. Итак? — и кардинал посмотрел почему-то на меня.

— Это вы убили Розалию Вентимилья ди Граммонте, герцогиню Альба? — не придумала я ничего лучше.

— К огромному моему сожалению, вынужден ответить утвердительно, — сказал кардинал, складывая длинные пальцы домиком в почти молитвенном жесте.

— Эм…Что? — мы с Артом переглянулись.

— Нет, я не сталкивал её с лестницы, и не ломал ей шею магией, если вы об этом. Но вот в остальном — да, можно смело утверждать, что своим пренебрежением, не желанием вмешиваться, — я и в самом деле убил её. Не это ли худшее из преступлений? Лень и душевная чёрствость.

— Фух. А я-то уж было подумал, — выдохнул Арт.

— Это вы про её занятия тёмной магией? — спросила я.

— Да. То, что она там творила со своими подружками, надлежало немедленно пресечь. Нужно было действовать жёстко, возможно грубо и уж совершенно точно — решительно. А я пустился в увещевания, просьбы и пространные лекции о вреде и неправильности того, что они творили. Я с возрастом стал склонен к подобным нравоучениям. Я стар, но занимаемый мной пост не должен допускать слабости.

Мы с Артом снова сдержанно покивали.

— Я попустительствовал творимым ими глупостям. Я наивно верил, что у них хватит здравого смысла ограничиться небольшими опытами. Но меня уведомили, что ситуация там была далека от простеньких заклинаний. Да я и сам мог убедиться в последствиях.

— Вы про Арабеллу де Сильва? — спросил Арт.

— Что? Арабелла? И девочку втянули в свои тёмные дела? — и старый кардинал стукнул ладонями по подлокотникам своего кресла.

Арт на «девочку» ухмыльнулся, но ничего не сказал.

— А если вы не про Арабеллу, тогда кого вы имели в виду? — спросила я.

— Я имел в виду Мариану Рока де Тогорес, маркизу Молинс. И это очень странно. Ведь мне казалось, что они не ладили с покойной герцогиней Альбой. И тут вдруг сошлись так близко в этих тёмных ритуалах?

— А почему не ладили? — оживился Арт.

— Там какая-то очень старая история. Но совершенно точно помню, что два этих семейства давно враждовали.

— Герцоги Альба и маркизы Молинсы?

— Нет. Молинсы и ди Монкада. Девичья фамилия Розалии — ди Монкада. Там какая-то тайна, связанная с местью.

— Месть? — переспросила я.

— Да, но вам нужно расспросить об этом саму маркизу. Не думаю, что она откажется вам ответить. История старая, и давно потеряла актуальность, — покачал головой кардинал.

— Не удивлюсь, если не потеряла. Месть странная штука. Вот, казалось бы, её нет, а спустя поколение снова появляется. Но мы спросим, — заверил кардинала Арт.

— Я сам не разделяю мнение вашего отца, что Розалию убили. Мне всё-таки кажется, что это был несчастный случай.

— Тогда это был очень удобный случай — ведь мы пока не нашли никого, кому бы смерть герцогини была бы не выгодна. И самое главное — мотивы у всех разные. Вот и месть подобралась, — не согласился Арт.

— Вот как? Может просветите старика? — приподнял брови кардинал.

— Ревность, — подала я голос.

— Муж, герцог Альба, — кивнул кардинал.

— Вы в курсе?

— Все в курсе, ваш папа многое скрывает, но этот аспект своей жизни почему-то скрыть не удосужился. А как он сам заинтересован в гибели герцогини? — спросил кардинал.

— У папы может быть куча причин, но самые простые, например, — устал, разлюбил? Да мало ли что?

— У пасынка — деньги, — снова встряла я, чтобы поскорее увести разговор от будущего свёкра, уж очень мне не нравилась мысль, что он может быть виновником смерти этой женщины.

— Ну вот тут я склонен верить, что Хакобо не убивал её, — продолжил мою мысль Арт.

— Вот как? Вы знали, что у него карточные долги не покрыты уже месяца четыре, а отец отказал в необходимой ему сумме, — задумчиво протянул кардинал.

— Мы не знали. Хакобо играет? — озвучил наши общие мысли Арт.

— Да. Поэтому деньги как мотив — принимается, — подтвердил кардинал.

— Баронессе Айседоре Остен-Сакен, она… — и Арт замялся.

— Я в курсе. Что пропало? — спокойно кивнул кардинал.

— Вот, она ворует! И все при этом всё знают! Что за город такой!?

— Орден Золотого руна. И понадобился он маркизе Молинс, возможно, как раз для мести.

— Очень любопытно, — задумался кардинал, а Арт продолжил.

— Франсуаза де Гревинье мечтает получить всё то, что было у покойной герцогини. Титул, любовника, мужа, положение в обществе. Всё и сразу.

— Согласен. Арабелла? — вскинул брови кардинал, а тон был весьма нежным и сочувствующим.

— Тут страх за свою благополучную жизнь. Розалия своими играми в демонов, похоже, сильно усложняла этим