Соломон долго смотрел на обоих, никак не мог решиться. Вдруг ошибешься и вместо самого лучшего котенка подаришь любимой жене за пятнадцать целковых самого худшего? Не глупо ли?

Думал он, думал и в результате купил жене швейную машинку «Зингер» за четырнадцать рублей 99 копеек.

Нимшаль сей притчи такова. Если сердце подсказывает вам одно, а ум другое, не делайте ни первого, ни второго, а лучше купите швейную машинку «Зингер», потому что это очень хорошая вещь, а 14 рублей 99 копеек не такие большие деньги.

И не забудьте сказать, что вас прислал Арон Бразинский.

Но если у вас уже есть швейная машинка, ответьте мне на вопрос: какого котенка выбрали бы вы? Того, с ярко-розовым носом, по совету  доброго раввина, или другого, с ярко-синими глазками, по совету умного директора?

Выбор продолжения:

1. С ярко-синими глазками, по совету умного директора

Откройте оглавление и перейдите на Машаль третий. Круги по воде.

2.  С ярко-розовым носом, по совету  доброго раввина

Откройте оглавление и перейдите на Машаль третий. Плеск воды. Эхо.

Машаль второй

На Розовой половине

Ну, решили так решили. Я спорю? Пускай будет Розовая половина. Может быть, вам и видней.

Поворачиваюсь к Фандорину, говорю:

- Что я вам скажу про мужчин и особенно про женщин, дорогой Ватсон, потому что женщины меня всегда интересовали больше, чем мужчины. И знаете почему? Потому что они интереснее. От мужчины более или менее знаешь, чего ждать, что же касается женщин, то они могут удивить. Взять хоть мою жену Цилю, с которой я живу двадцать лет. Нет, я не в том смысле, что Циля может кого-то убить, хотя она очень даже может, если сильно рассердится. Я в том смысле, что…

- Я понял, в каком вы смысле, - перебил он меня, оборвав нить моих рассуждений – между прочим очень неглупых. -  Вы считаете, что нужно начать с Розовой половины. Что ж, сделаем по-вашему. Только дайте мне несколько минут на медитацию.

- На что?

- Медитация – это когда ты сливаешься с к-космосом. Иногда ответ на сложный вопрос приходит откуда-то оттуда, сам. Просто помолчите и не отвлекайте меня.

И что вы думаете? Этот солидный господин в воротничках и галстуке уселся прямо на пол, сложив ноги калачиком, положил руки на коленки ладонями кверху, прикрыл глаза и сделал такое сонное лицо, что я забеспокоился.

- Эй, господин Фандорин! Вам нехорошо? Может, у вас кружится голова или вас тошнит?

- Мне хорошо, - отвечает, не открывая глаз. - Не мешайте, пожалуйста.

Я все-таки волновался.

- Давайте я намочу платок и потру вам виски. Моей Циле это всегда помогает, когда ее тошнит. Хуже не будет, а вы сидите себе, не обращайте внимания.

- Да отстаньте вы! – рявкнул он, выйдя из космоса.

- Хорошо-хорошо, зачем вы нервничаете?

Отошел. Стою.

Минуту постоял. Пять. Немножко походил.

Этот всё сидит.

Тогда думаю – чем мне попусту тратить время и трусливо не глядеть туда, где лежит покойник, поведу себя по-мужски: смело подойду к нему и прочитаю упокойную молитву. Если душа недалеко отлетела от тела, это будет вежливо.

Так и сделал. Укрепил свое сердце, подошел к накрытому телу, сел на колени – почти как Фандорин, но смотреть на мертвеца все-таки не стал, а опустил глаза к полу.

Вдруг вижу, из-под краешка простыни что-то блестит. Осторожно потянул – цепочка. Серебряная. Порванная.

- Господин Фандорин, глядите, что я нашел, пока вы там жмуритесь! – закричал я. - Лучше бы я сам осмотрел тело, чем поручил это вам!

Он подошел, взял цепочку и говорит – важно так:

- Ну вот. Я и надеялся, что ответ придет сам.

Как вам это нравится?

- Он так пришел сам, как вы сами себя родили на свет!  - возмутился я. - Это я нашел улику. И знаете, что я вам скажу? Теперь вы помолчите и не отвлекайте меня, горе-сыщик. Дедуктировать буду я, Арон Бразинский.

Фандорин склонил голову:

- Я весь внимание.

- Цепочка женская, какие носят на шее. Это, как вы говорите, раз, - начал я. - Значит, тут была женщина. Это уже два. Цепочка порвана. Значит, ее порвали. Это три. Кто порвал? Тот, рядом с рукой которого она лежала – Либер Горалик. Это четыре. Так или не так?

- Допустим. Что же, по-вашему, произошло?

- Элементарно, Ватсон. Либер сцепился с какой-то женщиной, схватил ее или, может быть, попытался обнять за шею. Цепочка, которая там висела, порвалась, а женщина очень рассердилась. Говоря по-научному, впала в состояние аффекта. Как пихнет его! Он бух на пол, а ей мало. Схватила с прилавка мерный аршин, размахнулась - и вот вам пожалуйста.

- Очень с-складно, - признал он.

- Без вас знаю, что складно. Дедуктирую дальше: чья цепочка, та и убийца.

Я поднял палец, чтобы он лучше оценил всю важность моего умозаключения.

- Б-браво, - говорит. -  У покойного были отвратительные отношения с супругой. Может быть, это ее цепочка?

Я покрутил цепочку так, сяк.

- Нет. Лея Горалик тут ни при чем. Во-первых, она такая фифа, что нипочем не наденет серебряную цепочку, ей золотые подавай и хорошо бы с брильянтами. Во-вторых, Либер побоялся бы хватать свою мегеру-жену за шею – она сама кого хочет схватит, вы видели.

- Может быть, цепочка принадлежит Нетании?

- Ай, бросьте! Маленькая чертовка украшений не носит. Нет, это какая-то посторонняя женщина.

- Откуда же в доме ночью возьмется п-посторонняя женщина?

Я подумал, но совсем немножко. Сообразил.

- Знаю, откуда! Знаю! Вечером убираться в лавке приходит прачка Кася Шульман! Это она днем прачка, а когда уложит детей, подрабатывает уборкой, потому что детей у нее четверо, а мужа нет даже одного. Кася  приходит поздно, иногда машет тут метелкой до полуночи. Даже субботу не соблюдает, потому что дети хотят кушать каждый день недели. Женщина она в теле, и в очень хорошем теле, на нее многие облизываются и некоторые не только облизываются. Четверых детей без единого мужа ей не ветром надуло. Притом Кася не курва