– Любопытно. Ну за рубеж мы выходить пока не собираемся, – заметил Азаров, – а в нашей стране, вы считаете, у нас есть перспективы?

– Безусловно. И, на мой взгляд, даже очень неплохие перспективы… – подтвердила Марина.

– А как же чисто российская привычка сорить деньгами, едва они заведутся? А желание продемонстрировать соседу свое богатство? У нас любят покупать все самое лучшее!

– Кто же этого не любит! – согласилась Марина. – Но для этого надо быть очень богатым, хотя и необязательно становиться олигархом, стремящимся продемонстрировать и беспредельные финансовые возможности, и ту власть, которую дают большие деньги. Но ведь не о них речь – я говорю о среднем классе. Он еще формируется, его возможности все еще достаточно ограниченны. Эти люди практичны, рациональны, они мечтают увеличить свой капитал и потому не позволяют себе транжирить то, что заработано с таким трудом, а порой и с риском потерять все… Разве я не права, Семен Аркадьевич?

Азаров слушал Марину внимательно, и было видно, что он тщательно анализирует новую для него информацию, а потому не готов сразу ответить на ее вопрос.

– То, что вы говорите, Марина Петровна, безусловно интересно и очень важно для нас… Надо бы все это проверить… Я закажу социологическое исследование интересующих нас фокус-групп – пусть подготовят опрос… Скажу им – пусть покажут вам, по каким параметрам будут проводить исследование… Вы скорректируйте, если потребуется… Мы сделаем это в самое ближайшее время…

Он снова закурил.

– У меня к вам, Семен Аркадьевич, есть одна просьба, – сказала Марина. – Знаете, мы все-таки ошиблись, составляя штатное расписание… Не хватает двух-трех единиц, и прежде всего мне нужен нормальный зам…

– Я ждал, когда вы заговорите об этом, – Семен Аркадьевич не высказал ни протеста, ни возмущения Марининой просьбой, чего она так боялась, – напишите мне докладную записку с обоснованием этих изменений и ваши предложения о ставках…

Азаров погасил сигарету и встал, собираясь уходить.

– Люди-то у вас есть на эти должности? – спросил он. – Тут ко мне приходили хорошие специалисты, предлагали свои услуги…

Марина поспешно – может быть, даже поспешнее, чем следовало, воскликнула:

– Конечно есть! И они разделяют нашу концепцию…

– Ладно, подумаем…

Азаров попрощался, посоветовал не засиживаться и ушел, оставив Марину в растерянности. Она давно готовилась к подобному разговору, старалась предусмотреть все нюансы беседы с Азаровым, а теперь, когда все было позади, не могла понять, насколько удачно прошло их деловое общение.

«Не умеет или не хочет Семен Аркадьевич вести задушевные беседы со своим персоналом», – первое, на что обратила внимание Марина, когда за Азаровым закрылась дверь. В этом они были с ним похожи – зачем лезть в душу к тем, с кем тебя связывают исключительно рабочие отношения? Хотя многие теоретики и практики бизнеса считали иначе: большего результата в работе можно добиться, если членов команды объединяют еще и личные контакты, дружба, семейное общение. Они старались «сдружить» членов коллектива, устраивая корпоративные вечеринки, корпоративные поездки за город и даже корпоративные культпоходы – в театры и на выставки. Марина заметила, что непрерывное общение не дает сотрудникам расслабиться, отдохнуть друг от друга, лишает возможности хотя бы дома почувствовать себя самим собой. Не исключено, что тесное – и часто вынужденное – общение поднимало дух сотрудников, наполняло их гордостью за свою работу, но очень часто приводило к конфликтам, порождало интриги и склоки. Но главное – считала Марина – жизнь этих людей, в том числе и личная, оказывалась под контролем корпорации. Мир сужался до узких – корпоративных – интересов, что мешало адекватному восприятию действительности, того, что происходило за пределами офиса. Особенно тяжело эту своеобразную изоляцию переносили люди творческих профессий, которым требовалось воображение и полет фантазии. Для них источником вдохновения и импульсом новых идей могли стать самые странные и неожиданные вещи. «Когда бы вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…» – вспомнила Марина стихи великой поэтессы и тут же одернула себя: «Ты отвлеклась от темы, Марина Петровна…»

«Все хорошо», – подвела она итог своим размышлениям. Азаров проверит ее предположение о выбранной ими нише на рынке модной прессы. «Денег не пожалел», – отметила она. В лучшем случае через месяц Марина будет знать, насколько она права. И со штатным расписанием вопрос решен, значит, и с Ольгой Слуцкой проблем не будет. Вроде бы можно радоваться. Но что-то в словах Азарова смутило Марину. Ах да, к нему приходили люди, желающие работать в журнале… А может быть, именно из-за этих людей он так легко согласился дать ей дополнительных сотрудников, а вовсе не потому, что она его об этом попросила? Мысль эта привела Марину в ужас. И не потому, что она опасалась навязанных сверху протеже – хотя и тут было чего бояться… В контексте информации о том, что «Эндшпиль» задумал поглотить их издание, это могло быть их первым шагом в попытке получить влияние в самой редакции…

«Надо было поговорить с Азаровым об этой информации!» – с запоздалым сожалением подумала Марина.

Но что она могла сказать Азарову? Слухи есть слухи, притом и они пока еще не стали явными, общеизвестными. Сослаться на Рябинкина, случайного свидетеля разговора Говорова и Костина с Илоной Земской, Марина не могла. Она вообще не могла опираться на слухи! Азаров этого бы не понял. Он признает только факты, как всякий серьезный бизнесмен. «Так недолго и репутацию свою обрушить!» – решила Марина, пытаясь доказать себе самой, насколько она права. Однако и другая мысль не давала ей покоя: а, что, если из-за отсутствия информации Азаров вынужден будет отдать рейдерам журнал, в который вложил и продолжает вкладывать совсем немаленькие деньги? Он никогда не простит Марине того, что она слышала о намерениях «Эндшпиля», но не предупредила его.

Марина не знала, как поступить. «Но все равно, – решила она. – Поезд ушел. Азаров закончил работу и наверняка уехал домой». Звонить ему домой или на сотовый она не решилась. Да такие дела по телефону и не обсуждают. Ничего страшного пока не случилось, успокаивала себя Марина, хотя не очень-то в это верила. И решила, что завтра с утра непременно зайдет к Семену Аркадьевичу и все расскажет ему. «Черт с ней, с репутацией! – говорила она себе. – Можно потерять все…»

Она вспомнила о смерти Павла Ершова, об исчезновении Серегина. Что же, и об этом ей придется рассказать Азарову? Нет, только не это!

Уже в машине, по дороге домой, Марина подумала о том, что слишком мало знает о своем шефе. Он всегда был сдержанным, не рассказывал ни о своих друзьях, ни о том, как складывалась его карьера. Она знала, что в рекламном бизнесе он – одна из самых серьезных фигур. Начинал с маленького рекламного агентства. Но ведь каким-то – явно не простым! – образом он смог получить самые лакомые для рекламы места, обзавелся солидной клиентурой. Наверняка у него мощные связи в различных властных и финансовых структурах. И о том, что происходит в мире, где крутятся большие деньги, наверняка знает все. Уж во всяком случае, гораздо больше самой Марины, хотя и ее нельзя считать совсем уж безнадежным профаном… Рекламу в одиночку не делают, это всегда тандем. Между тем, кто платит за рекламу, и тем, кто ее размещает, отношения гораздо более тесные, чем это может показаться со стороны.