– Остатки роскоши после субботней ночи.

Анджела сразу узнала Вэнди Ричардс, она видела ее в местных новостях. Как и Дональд Эмброуз, она была из тех, кого знаешь, даже если не интересуешься их жизнью. На ней был идеально сидящий, шитый по мерке серый костюм, а волосы были собраны на затылке в объемистый хвост. Вэнди подошла, протянув руку, излучая ауру врожденной уверенности.

– Вы застали меня между двух встреч, – сказала она. – Но я буду рада помочь, чем смогу.

Анджела пожала ей руку и представилась.

– Что было в субботу ночью? – спросила она, внимательно следя за своей речью. Со Стэном она могла позволить себе вольности и ошибки, но в домах вроде этого неграмотности не терпят.

– Вечеринка, – со смехом ответила Вэнди. – Я порой так увлекаюсь сама собой, что забываю, что я не пуп земли. Присаживайтесь. Гарри предложил вам кофе?

– Да.

Дворецкий, словно по команде, внес серебряный сервиз и поставил его на кофейный столик.

– Сливки, сахар? – предложила Вэнди.

– Мисс Ричардс, мне, право, неловко отнимать у вас время…

Вэнди кивнула дворецкому, и тот, не сказав ни слова, удалился.

– Вы не общались недавно с Лорой Эмброуз? – спросила Анджела.

– Твиг? Конечно. Видела ее в субботу, она на вечер приходила.

– Ее отец переживает. Она сегодня не вышла на работу.

– Ну, это-то как раз не новости, – ответила Вэнди. – Мистер Эмброуз постоянно волнуется, а Твиг – прогульщица. Сколько я ее знаю, она всюду отлынивает от обязанностей. Опаздывает, приходит не в тот день, если приходит вообще.

– Ей нравится работать у отца?

– Насколько я знаю, да. Не думаю, что он много от нее требует. Она вице-президент отдела стратегии или кто-то в таком духе. Смешная должность.

– В субботу вы ничего не заметили? Во сколько она, кстати, ушла с вечеринки?

Вэнди налила себе кофе.

– Точно не желаете чашечку?

Анджела кивнула:

– Не волнуйтесь.

Чашка в руках Вэнди дрожала, звеня о блюдце, кофе переливался через край. Вэнди, не сделав ни глотка, поставила ее на поднос.

– Я видела Твиг накануне праздника, когда она возвращалась с йоги. Мы договаривались увидеться за завтраком, но она опаздывала, и мы пересеклись позже. Ей не терпелось прийти на праздник. Сказала, что это одно из ее любимых мероприятий сезона. Гостей, правда, пришло много, больше трех сотен. Так что я не говорила с ней тем вечером.

– Но вы ее видели?

Вэнди покачала головой.

– Откуда тогда знаете, что она приходила?

– Она написала, что пришла. Только вряд ли задержалась надолго.

– Вы не забеспокоились, когда Лора исчезла?

– Она не то чтобы исчезла. Просто ушла. И – нет, я совсем не волновалась. Если честно, я бы больше удивилась, если бы она осталась. Особенно… – Вэнди осеклась.

Анджела воспользовалась паузой, чтобы сделать пометку в блокноте.

– Особенно – что?

– Так, ничего. – Она сказала это тоном, который должен был удержать Анджелу от дальнейших расспросов. Вот только Анджела редко позволяла людям вроде Вэнди Ричардс запугать себя.

– Пустяк это или нет, решать мне.

– Я не хочу неприятностей, – сказала Вэнди. – Просто Твиг встречалась с нашим общим знакомым.

– Дэвид Уинслоу? – уточнила Анджела, и Вэнди кивнула. – Мы говорили с отцом Лоры, и он упоминал его. Он сейчас в Пекине, в командировке. Уже неделю как. Лору вообще кто-нибудь видел на празднике? Или мог видеть в принципе?

Немного подумав, Вэнди сказала:

– Аарон вроде бы видел ее. Аарон Гевирцман. Он… вроде как мой парень. Мы провели ту ночь вместе.

– Мне надо будет поговорить с ним. У вас есть его номер телефона?

– Вы серьезно? Вряд ли стоит переживать. Твиг прислала мне сообщение в тот же вечер. Она познакомилась кое с кем.

– Покажите, – попросила Анджела.

– Она только это и написала: что встретила кое-кого.

Вэнди достала телефон и пролистала сообщения, пока не нашла последнее от Твиг.

– Прошу прощения, – сказала она.

Судя по сообщению, Твиг нравились сильные чернокожие мужчины.

– Халупа в Эверетте, значит? – произнесла Анджела, пересылая сообщения себе. – А что, у вас на вечеринке были настоящие темнокожие? – чуть ли не язвительно спросила она.

Вэнди пожала плечами:

– Несколько человек.

– Часто Лора их цепляет?

– Она не такая, – сказала Вэнди. – Просто огорчилась из-за Дэвида и бог знает из-за чего еще. Люди в расстроенных чувствах порой чудят.

– То есть в последнее время она все же цепляла парней?

Вэнди кивнула:

– Только отцу ее не говорите.

Анджела отложила в сторону блокнот.

– Постараюсь, но мне понадобится список всех, кто был у вас в субботу. Я не ошибусь, если предположу, что у вас на вечере был фотограф?

– Серьезно? – спросила Вэнди. – Вы хоть представляете, какие люди были на этом празднике? Им копы на пороге дома даром не нужны. Пресса потом так просто с них не слезет.

– Знаете, где сейчас ваша подруга?

– Ладно, – сдалась Вэнди. – Моя помощница пришлет вам список гостей. Фелиция Накадзава. Ее пока нет.

– Она была на вечеринке?

Вэнди кивнула.

– Хорошо, – сказала Анджела. – Передайте ей: пусть сегодня занесет список в участок. Вот моя визитка, пусть позвонит и назначит время встречи.

На улице стоял мороз, а по радио к тому же обещали бурю: она надвигалась прямо на Бостон вдоль побережья, так что к полуночи следовало ожидать снега высотой в фут. Эстер включила печку, чтобы прогреть воздух в салоне, пока она наблюдала из машины за передней дверью квартиры Гейба и Сэма. С разговора в парке прошла почти неделя, за это время она связалась с несколькими нью-гэмпширскими агентствами по усыновлению, пытаясь выяснить больше о Гейбе и других детях, которые жили в доме у Шерил Дженкинс. Соцработники были вежливы, но упорно не желали делиться даже крохами информации, пока наконец один из них не спросил, как давно Гейб покинул эту систему.

– Двенадцать лет назад, – ответила Эстер.

– Тогда мы все равно ничем не поможем, – сказал соцработник. – Через семь лет записи уничтожаются.

– Почему?

– Мне-то откуда знать? Закон требует.

Еще Эстер позвонила в школу в Холдернессе, но там одна из секретарей ответила, мол, сведений о школьниках они не выдают и заявят на нее в полицию. Последняя попытка была – поискать на LinkedIn и Facebook учеников-одногодков Гейба и Сэма. Набрался список из двадцати человек, и она написала им всем. Пока никто не ответил.