Стены просторной гостиной были из красного клинкерного кирпича с открытыми балками фахверка. Современный застекленный камин, стильные кубические шкафчики в углах, огромный стол из натурального дерева, соединяющий обеденную зону с кухней, – все это выглядело очень дорого. Никаких вещей, указывающих на присутствие жильцов, видно не было. Ни посуды, ни бутылок, ни сигарет. Ванную, где люди, кроме прочего, обычно хранят всякие хозяйственные принадлежности, кто-то вычистил до противоестественной пустоты.

Йенс задумался о том, не ворваться ли ему в дом прямо сейчас, но, предпочтя не торопиться с таким решением, направился по кривой мощеной дорожке к другому зданию. Оно стояло метрах в двадцати от главного дома и выглядело как его уменьшенная копия.

Опять посветив в окно фонариком, Йенс увидел нечто удивительное – маленький частный кинотеатр. Одну из стен занимал экран с красными занавесками по краям. Перед ним стояли удобные кресла – в четыре ряда, по шесть в каждом. За ними на небольшом возвышении была устроена лаунж-зона, состоящая из двух диванов и столика, над которыми висели плакаты. «Похоже на оригиналы», – подумал Йенс, знавший эти фильмы. «Сияние», «Пятница, 13-е», «Кошмар на улице Вязов»…[10] Очевидно, Ян Ландау любил ужастики.

Прямо напротив окна, в которое заглядывал Йенс, во всю стену, от угла до угла и от пола до потолка, тянулись полки, заставленные коробочками с дисками. К этому огромному стеллажу крепилась передвижная роликовая лестница – без нее до верхних рядов было бы не достать. «Старый швед!»[11] – изумленно пробормотал Йенс и только в следующую секунду сообразил, насколько неуместно здесь это междометие.

Ему вспомнилось, как он смотрел фильм «Пятница, 13-е» в маленьком деревенском кинотеатре недалеко от того места, где прошло его детство. Тогда ему было пятнадцать, и приехал он на «Хонде»-пятидесятке. На обратном пути капризный мотоцикл совсем заглох, пришлось толкать. Шесть километров по беспросветно темному лесу, когда в голове мелькают кадры только что просмотренного фильма ужасов… Попробуй тут не наложить в штаны!

Дверь этой пристройки оказалась запертой, как и все остальные двери, которые Йенс проверил.

Вдруг послышался какой-то звук. Он шел из темноты и напоминал… то странное голосовое сообщение в телефоне Виолы.

5

Камера, стоящая при въезде, зарегистрировала чье-то вторжение. Всего их было шесть; он разместил их в стратегически важных точках огромного участка, но не замаскировал – решил, что так они будут отпугивать непрошеных гостей. Тот, кто захочет пробраться на территорию, наверняка предпочтет «слепые» зоны, чтобы не светиться ночью перед камерой. Таков был расчет.

До чего же не вовремя его прервали! Он просто кипел от негодования. Ведь ему только-только стало интересно с Виолой… Он с радостью предвкушал, как обреет ей голову и поднесет зеркало, чтобы она наконец поняла, как недолговечна ее внешняя красота.

Пробираясь через темный дом к задней двери складского помещения, он старался обуздать свою ярость. Чтобы не потерять все построенное за последние годы, он должен был сохранять контроль над собой и действовать обдуманно. Там, снаружи, оставалось много ослепленных собою красавиц, которым еще только предстояло увидеть собственное лицо. Он раскроет им глаза, ведь это его долг…

«Соберись!» – сказал он себе и начал тихо щелкать языком по нёбу в том ритме, который всегда действовал на него успокаивающе. Сколько раз эта мелодия, придуманная им в детстве, спасала его разум! Если б она не напоминала ему о его же собственном существовании, он уже давным-давно свихнулся бы.

Выскользнув в темноту, он тут же бесшумно закрыл приоткрытую дверь. Свет ему нужен не был, здесь он все знал на ощупь. Несколько быстрых шагов – и он уже в кустах. Из этого укрытия хорошо просматривался весь дом. В ладони приятно ощущалась рукоятка ножа. Чувствуя себя вооруженным, он решил сделать так, чтобы незваный гость больше его не тревожил. Деревья и кусты росли в этом месте сплошной стеной. Выскочив из засады, он одолеет незнакомца.

6

Интернет знает обо всем больше всех. Даже не выходя из дома, Ребекка без труда отыскала в Сети кое-какую информацию о Яне Ландау. Щелкнув на первую же ссылку, она ахнула: обанкротившаяся сеть видеосалонов называлась «Лайтхауз»[12].

«Свет моей жизни… Light of my life…» – проговорила Ребекка себе под нос и продолжила поиск. Эти английские слова показались ей знакомыми, но откуда – она не вспомнила.

В годы расцвета своего бизнеса Ян Ландау владел сетью из двадцати двух пунктов в разных городах Северной Германии и собирался расширяться. Открыл четыре салона в Гессене и три в федеральной земле Северный Рейн-Вестфалия.

Гессен…

«Лайтхауз»…

Свет моей жизни…

Дом в Черных горах…

За всем этим стоял Ян Ландау, отец Ким!

Ребекка схватила телефон и стала звонить Йенсу, надеясь, что ему не угрожает опасность.

7

Сняв пистолет с предохранителя, комиссар пробирался вдоль пустующих конюшен медленно и очень осторожно, так чтобы не наступить на сухую ветку или на одну из крупных сосновых шишек, которые тут везде валялись. Через каждые несколько шагов он останавливался и прислушивался. Странный шум, похожий на чавканье, не исчезал, но делался то громче, то тише. Видимо, тот, кто издавал этот звук, не стоял на месте.

При въезде на территорию Йенс, вероятно, попал в объектив камеры, поэтому нельзя было исключать, что сейчас его пытаются заманить в ловушку. Другой на его месте, пожалуй, повернул бы к машине, вызвал коллег и ждал бы их приезда, но Йенс просто не мог так поступить. Если Виола находилась здесь, если у него был шанс освободить ее и тем самым довести дело до относительно благополучного завершения, то он не желал считаться ни с какой опасностью.

Правда, когда Йенс отделился от защищавшей его стены конюшни, ему все-таки стало немного не по себе, а услышав крик сыча где-то там, в черном лесу, он похолодел, но продолжал красться, скрываясь за кустами.

Глаза Йенса уже привыкли к темноте – по крайней мере, настолько, чтобы различать очертания предметов. Он то и дело напоминал себе: «Нельзя полностью концентрироваться на этом странном чавканье. Возможно, таким образом преступник просто отвлекает меня, а нападет откуда-нибудь с другой стороны». Рука, держащая пистолет, повлажнела.

В тот раз, когда ему пришлось пустить точно такое же оружие в ход, его ладони были сухими. Тогда он попал в ситуацию, которая потребовала решительных действий. Сейчас расклад был другой… Да и вообще все стало другим после того, как он впервые выстрелил в человека. Он выстрелит снова, если будет нужно, – в