насадили на копье, а сердце сожгли перед изображением Бога Войны, которого, к тому же, обильно полили кровью… Что же вы молчите? Радуйтесь, люди, бог умер и бог воскрес! Он вновь пришел в наш мир, он наш защитник и спаситель!

– Он наш защитник и спаситель! – закричали жители деревни. – Слава воскресшему богу! Бог воскрес!

– То-то же, – сказал Капуна. – Но праздник в Священном поселке на этом не закончился: остальные пленники тоже были принесены в жертву Богу Войны, но прежде был проведен обряд изгнания злых демонов большой величины. Происходило это так. Вначале двух пленников, обнаженных, провели через весь поселок; при этом их секли прутьями колючего кустарника и приговаривали: «Пусть уйдут прочь несчастья, болезни и лишения! Пусть будет у нас здоровье и богатство». Прутья колючего кустарника гунасуса – отличное средство против демонов, которые не выдерживают избиения ими и убегают прочь, унося с собой наши беды.

Но для того чтобы изгнать всех злых демонов, самых сильных, нужны другие способы, – поэтому, прогнав пленников из конца в конец Священного поселка, их доставили опять-таки к храму Бога Войны и здесь побили камнями насмерть. Одного из них принесли в жертву за мужчин, а другого – за женщин; на шее у первого было ожерелье из черных морских камушков, а на шее второго из белых. После избиения камнями трупы жертв сожгли на погребальном костре, разложенном из древесины лесных деревьев, а пепел выбросили в море. Таким образом, демонам негде было больше прятаться, ибо они потеряли свое излюбленное место для укрытия – греховное тело человека.

Туда же, в море, сбросили со скалы еще двух пленников в искупление грехов; у остальных захваченных в плен, чтобы наказать их за все черные дела и положить конец их омерзительной жизни, вначале выстригли на макушке волосы, что напрочь лишало их демонической силы, после чего тоже предали смерти. Одних убили с помощью стрел, других посадили на кол, – а третьих сожгли живьем следующим образом: из веток и травы сделали огромные плетеные чучела, в которые поместили этих злодеев, а затем чучела подожгли. Как сказал вождь Аравак, сожжение заживо – это самый надежный способ избавиться от таких вредоносных и опасных существ, какими являются демоны…

Что же вы опять примолкли, люди? Радуйтесь, ведь великий вождь позаботился о вас: после жертвоприношения, устроенного им в Священном поселке, демоны долго не смогут прийти в себя! Ваши жизни, ваше здоровье, ваши дети теперь надежно защищены!

– Слава великому вождю! Слава ему! Слава Араваку! – послышались возгласы, но были они лишены должного воодушевления, и Капуне пришлось еще раз тяжелым взглядом обвести своих односельчан.

* * *

– В чем дело, Мауна? – спрашивал Капуна жену, оставшись с ней наедине. – Разве плохо я говорил? Разве жертвоприношение Аравака не было грозным и величественным?

– О, говорил ты очень хорошо! – отвечала ему Мауна. – Я была поражена красотой твоей речи. Когда ты успел выучиться так говорить?

Капуна засмеялся.

– Правда, здорово? А ты думаешь, что я ни на что не способен? Я в Священном поселке ловил каждое слово вождя, слушал, как говорят старейшины, – и учился. Говорить-то, ведь, каждый из нас умеет, да только не каждый слагает слова правильно, так чтобы они подходили друг к другу и выстраивались рядком, как бусы на ниточке. О, Аравак умеет говорить, – его слова это даже не бусинки, а камни, увесистые, крепкие: они складываются в прочную стену, которую невозможно прошибить! Слова старейшин послабее будут, но и они крепкие и гладкие; у меня еще так не получается, но все равно не плохо выходит, да?

– Да, не плохо, – подтвердила Мауна. – Наши люди были поражены твоей речью.

– Так-то вот, – улыбаясь, произнес польщенный Капуна. – Но отчего тогда лица их были угрюмыми?

– Люди испугались. Они испугались именно потому, что твой рассказ был слишком хорош. Ты мог бы не рассказывать о некоторых вещах, Капуна. Пойми, на нашем острове не было еще таких жертвоприношений…

– Но они же нужны! – перебил ее Капуна. – С их помощью мы располагаем к себе богов, искупаем грехи, изгоняем злых демонов, – неужто это не понятно?

– Со временем все это поймут, но пока не надо было тебе так стараться. Я и то испугалась, хотя не показывала виду, – Мауна хлопнула себя руками по щекам и покачала головой. – Ой, как убивали этих пленников! Представить страшно; неужели тебе самому, когда ты видел все это, не было жутко?

– Ну, может быть немного, вначале, – замялся Капуна. – Но потом, чем дальше это продолжалось, тем больше меня охватывал восторг. Да разве я один такой? Посмотрела бы ты на жителей поселка: к концу церемонии они кричали и выли, словно помешанные! А были среди них и те, кто кидался к жертвам, чтобы умыться их кровью, – а одна из женщин зубами вонзилась в тело убитого пленника.

– Капуна, прошу тебя! – замахала руками Мауна. – Не забывай, я вынашиваю ребенка: как бы не скинуть его от эдаких впечатлений.

– Пусть боги спасут нас от беды, – Капуна поднял глаза к небесам, а потом, после некоторой паузы добавил: – А все-таки, Мауна, деревня наша захудалая, живем мы в глуши, и сами подобны диким птицам, что пугливо прячутся в лесной чаще. Вот в Священном поселке совсем другая жизнь, и люди там другие… Э-хе-хе, и повезло же нам с тобой родиться в этом бедном унылом месте!

* * *

В последнее время в мире, в котором жил верховный жрец Баира, происходили неприятные события, имеющие сильное влияние на настоящее и будущее. От них следовало удалиться и переждать, пока они уйдут в прошлое и перестанут вызывать душевное волнение; надо было дождаться того момента, когда мир снова станет спокойным и обычным.

Ныне спокойствие мира нарушали два злых существа: вождь Аравак, который, как совершенно ясно было теперь Баире, являлся воплощением жестокого Бога Войны, – и Тлалок, сын Аравака, без сомнения являющийся куриным демоном, тем самым, что вселялся иногда в этих птиц и заставлял их истошно кричать и носиться по двору. Молитвы и обряды совершенно не помогали в борьбе с Араваком и Тлалоком, поэтому, удалившись от людей, Баира общался исключительно с высшими силами.

Смутные начертания будущего занимали внимание верховного жреца; с помощью гаданий, а также пророчеств, записанных в древних таблицах, Баира пытался узнать,