Лица обоих мужчин — Ивана и Василия Архиповича — исказила боль. Они безотрывно смотрели друг другу в глаза и искали какие-то, только им понятные ответы на свои вопросы. Никто из присутствующих в кабинете не мешал этой встрече, понимая, что родственникам просто необходимо выговориться.

— Прости, сын, — наконец выдавил из себя Ананьев. Затем кулаком утер ручейком бегущие из глаз слезы, отвел взгляд в сторону и продолжил: — Ты прав, это я во всем виноват. Не будь я так глуп, так спонтанен, ничего бы, возможно, и не случилось. Я должен был проверить этого парня, должен был, прежде чем давать ему такое поручение! Да, ты совершенно прав, лучше бы у тебя не было такого отца. Это не Лиля тебя была недостойна, это я вас был недостоин все это время…

— Ну все, хватит уже, — не выдержал Кирьянов. — Потом будете между собой разбираться. А пока давайте проясним все до конца, чтобы не было больше никаких вопросов. К тому же хотелось бы уточнить пару моментов.

— Да, конечно, — принялся утирать слезы Христенко. — Мы вас слушаем.

Володя немного подумал, подождал, пока мужчины окончательно соберутся с мыслями, и только после этого обратился к Щербакову:

— Скажите, Олег, вы признаете, что убили жену Христенко Ивана Васильевича, желая отомстить за собственную сестру, умершую в результате какой-то врачебной ошибки?

— Может, для вас это и врачебная ошибка, — зло пробурчал Щербаков, — но я-то точно знаю, что, если бы этот мясник не послал ее на аборт, она бы сейчас была жива. И раз уж вы все равно загнали меня в ловушку, то скажу, что я счастлив, что сумел хоть на какой-то месяц отравить жизнь этому чудовищу и тоже лишил его дорогого ему человека. Теперь мы квиты.

— Квиты? — Христенко насупился. — А вот я так не думаю. В отличие от тебя, я на твою жизнь не покушался.

— Ты сам виноват. Нечего было привлекать к этому делу ментов — мы могли бы разобраться во всем сами. Если бы мной не заинтересовались, я бы, возможно, тебя не тронул.

— Врешь, — возразил Ананьев. — Я могу доказать, что ты все равно попытался бы его убить. Ты же подкупил моего нотариуса и прочел завещание. Или ты надеялся, что я этого не узнаю?

— А откуда вы это узнали? — удивилась я.

— Я с самого начала знал, что Олег охотится за моими деньгами, — чуть тише ответил Ананьев. — Я потому его и нанял, что знал: за хорошие деньги он выполнит любую прихоть. У меня глаз наметан на таких людей. Я поручил своему нотариусу показать ему липовое завещание. Хотел быть уверенным, что Олег меня не ослушается. Он так старался занять место моего сына, а я с любопытством наблюдал за этим. Я, старый дурень, не подумал, что все может обернуться против меня самого. Откуда ж я знал, что Олег выведает у кого-то про моего настоящего сына и решит убрать всю его семью. Ему это было выгодно во всех отношениях: во-первых, месть, во-вторых — наследство, вот только не часть, обещанная по завещанию, а полностью.

— Не понимаю, почему вы удивлены, что Олег узнал о вашем сыне? Вы же только что сами сказали, что упомянули его в своем липовом завещании, — заметила я.

— Нет-нет, я не упоминал именно сына. Я написал, что делю свое состояние между родственниками первого колена и моим преданным слугой, Щербаковым. Никто конкретно в завещании не упоминался. Боже, — мужчина возвел руки к потолку, — какой же я все-таки дурак. Вот и поиграл, потешил свое самолюбие… Я, только я один во всем виноват. Жаль, вы не можете никак меня наказать, а ведь я этого действительно заслуживаю, наверное, даже больше, чем этот парень.

Старик ссутулился и устало вздохнул:

— Я — полное ничтожество. Я — эгоист. Сам дожил до глубокой старости, а самого дорогого мне человека лишил полноценной жизни. Иван, — Ананьев поднялся со стула, — я не знаю, простишь ли ты меня? Если даже не простишь, я все пойму. Но я уже решил: сегодня же уезжаю из города и оставляю тебе все свое состояние. Я понимаю, что это всего лишь малая доля того, что я у тебя отнял, но… Распоряжайся всем, как знаешь и… еще раз прости.

Василий Архипович в последний раз поднял глаза на сына, затем повернулся к двери, но не успел сделать и трех шагов, как тяжело рухнул на пол. Мы с Иваном торопливо подскочили к нему. Я попыталась нащупать пульс, но безуспешно. Повернув голову к остальным, я произнесла:

— Он умер.

С момента кончины Ананьева прошло уже целых две недели. Старика похоронили. Иван все никак не может решить, что делать с наследством. То и дело звонит мне и просит совета, как он выражается, у самой умной из женщин, что ему доводилось встречать. Я не рискую что-либо предлагать, просто советую прислушаться к собственному разуму и сердцу — не хватало, чтобы меня потом обвиняли в неудачах, если такие случатся. Иван соглашается, но дальше этого у него пока не идет. Думаю, его волнует не только и не столько судьба денег, казино, ресторанов и особняков, сколько наши отношения. Об этом же сказали и мои незаменимые помощники — кости. Они выдали комбинацию «13+30+9». «Своим богатым внутренним миром можно не только „приворожить“ партнера, но и сделать его по-настоящему счастливым». Однако я решила поберечь свой внутренний мир для кого-нибудь другого. А Христенко с такими-то деньжищами наверняка и без моей помощи найдет женщину, которая с радостью согласится составить его счастье.

Что касается Щербакова, то его, по всей видимости, ожидают семь лет заключения. Проведенное после того допроса доследование по делу об убийстве Лилии Федоровны Христенко дало свои результаты. Вина Олега полностью подтвердилась. Против него дали показания все, кто хоть как-то был причастен к произошедшему в одном из особняков Ананьева. Руслан сознался, что именно он ударил Ивана, когда тот напал на Олега, а затем по просьбе Щербакова привел дом в порядок. Правда, он поведал и еще одну, не менее интересную вещь.

Оказалось, что жена Ивана Васильевича была не лыком шита. Она увидела во всем этом собственную выгоду. Eе никто не соблазнял, как сначала думали мы с Иваном. Она сама искала способ избавиться от мужа в расчете на наследство.

Когда на горизонте появился Олег, Лилия буквально вцепилась в него и вскоре сама предложила разыграть нелюбимого муженька. Щербаков с радостью согласился. Еще бы, не пришлось прилагать слишком много усилий, чтобы выполнить поручение старика. К тому же, как утверждал все тот же управляющий особняком Руслан, женщина Олегу даже немного понравилась. Она оказалась очень похожей на него самого — такой же расчетливой и жестокой. Одним словом, два сапога — пара.

Немного удивил всех Христенко: в самый последний момент он забрал из милиции свое заявление о покушении на его жизнь Щербакова. Когда я спросила, зачем он это сделал, Иван ответил:

— Я все еще чувствую, что по моей вине жизнь этого парня пошла под откос. Возможно, конечно, я излишне мягок. Но все же, не вынуди я его сестру сделать аборт, он стал бы другим человеком. Я много думал и пришел к выводу, что у Олега не все в порядке с психикой, а обижаться на больных грешно. Ему и так досталось. Пусть уж, когда он выйдет, не держит на меня зла. Я, по крайней мере, надеюсь, что он оценит мой поступок, а значит, мы больше никогда с ним не пересечемся.