— Почему? — заинтересовалась Нащекина.

— Этот человек долгие годы скрывался от германскогоправосудия. Если бы он захотел, никто никогда его не нашел бы. Тем более чтосами немцы уже не очень охотно ищут представителей бывшей ГДР, о которой многиеначали забывать. Но Гейтлер узнал, что его жена смертельно больна, и вернулся.Правда, не успел застать ее в живых, она умерла. Но он поехал на кладбище,чтобы с ней проститься. И этот человек, который так относился к своей жене, могбольше десяти лет назад написать завещание, в котором просил бы, чтобы его телосожгли? Почему он не завещал похоронить себя рядом с женой? Тем более что тогдаони оба были живы. Здесь произошел обычный парадокс. У полиции свой взгляд, унотариуса — свой. Полицейским было важно узнать, когда было составленозавещание. Нотариус сообщил, что больше десяти лет назад. Все осталисьдовольны. Никто не нарушил закона. Сотрудники полиции отдали телородственникам, разрешив его кремировать. Нотариус не стал уточнять, что пункт,касающийся захоронения, завещателем был изменен. Формально нотариус был прав.Ведь основное завещание, составленное много лет назад, не изменялось. Поменялсявсего лишь один пункт. Нотариус не обратил на него внимания, потому что в немречь шла не об имуществе. А полиция была обязана проверить именно этот пункт.Но мне стало ясно, что необходимо еще раз поговорить с нотариусом, который иподтвердил мое предположение. Тут, можно сказать, сработало все: немецкаясентиментальность, немецкая педантичность, немецкая аккуратность. Учитываяментальные особенности этого народа, можно было выстроить некое заключение.

— Ясно, — Нащекина улыбнулась, откинувшись на спинку кресла.— Может, они правы, и вы действительно герой из сказки?

— Тогда Иванушка-дурачок, — парировал Дронго, закрываяглаза.

Она посмотрела на него, но больше ничего не сказала. Дронгосидел с закрытыми глазами, пока самолет поднимался в небо. Через два часа онибыли в Москве.

На следующее утро Машков собрал всех, входящих в группу. Онивыслушали невероятное сообщение Нащекиной — Дронго любезно предоставил говоритьей. Нужно отдать должное его напарнице, она не скрывала, что их успех былдостигнут благодаря настойчивости Дронго. Богемский недовольно морщился, покаее слушал. Все остальные часто поглядывали на Дронго.

— Можно сделать вывод, — закончила Нащекина, — что генералГейтлер умело инсценировал свою гибель. Мы в этом уверены. При этом ему явнопомогали толковые и способные помощники. Мы не можем исключить и того факта,что бывший генерал «Штази» в настоящее время находится в Москве.

— Пограничники уже проверяют, — сообщил Машков, — но поканикто похожий на Гейтлера не пересекал нашей границы и не оставался в нашейстране надолго. Правда, пока мы проверяем только московские аэропорты ивокзалы. На проверку всей страны понадобится гораздо больше времени.

Все молчали, понимая масштабность задачи.

— Я считаю, что мы не имеем права зацикливаться на этойверсии, — вдруг подал голос Богемский. — Прямых доказательств все равно несуществует. Новые зубные протезы и измененный пункт в завещании — еще не прямыедоказательства.

— Что вы предлагаете? — спросил Машков.

— Продолжать проверку, — твердо произнес Богемский.

— Правильно, — поддержала его Чаговец.

— Мне кажется, что фактов насчет Гейтлера вполне достаточно,— тактично заметил Полухин.

— И мне так кажется, — вставила Нащекина.

Машков оглядел собравшихся.

— Продолжаем поиски, — решил он. — Вся группа по-прежнемуработает под моим руководством. Алексей Николаевич, а вас попрошу занятьсяпоисками генерала Гейтлера. По моим сведениям, у него в Москве много знакомых,поговорите с ними, проверьте всех…

— Вы знаете, кто встречался с ним два раза? — вдруг спросилПолухин. — Нам удалось установить невероятные факты. Гейтлер дважды встречалсяс нашим президентом в Германии. Они лично знакомы.

— Интересно, — задумался Машков. — И все-таки будемпродолжать проверку. Если это Гейтлер, то мы его обязаны найти. Если другой,значит, мы должны вычислить его. Вопросы есть?

Все молчали.

— И поблагодарим нашего эксперта, — вдруг добавил Машков.

Дронго изумленно взглянул на генерала. Что происходит? Вглазах многих было откровенное недоумение.

— Приглашенный в нашу группу эксперт Дронго прекраснопоработал, — продолжал Машков, стараясь не смотреть в глаза своему другу. — Ядумаю, будет правильно, если мы выразим ему благодарность от имени всей группыи пожелаем дальнейших успехов в его трудной деятельности.

Он первый зааплодировал, по-прежнему не глядя на Дронго.Остальные зааплодировали следом за ним.

— Спасибо, — сказал Машков, все еще избегая смотреть в глазадругу. — Мы благодарим вас, господин Дронго. Вы можете быть свободны. — Он дажеперешел на «вы», настолько ему было стыдно.

Дронго понял, что ситуация изменилась. Пока он ездил вГерманию, здесь что-то произошло. Не в его пользу. Он поднялся и сказал:

— Спасибо за доверие. Надеюсь, вы сумеете найти этогогенерала. До свидания.

Машков сделал вид, что хочет протянуть ему руку, но Дронгоповернулся и пошел к двери. Все подавленно молчали. Нащекина встала, пытаясьвыйти следом за ним, но ее остановил предостерегающий взгляд генерала.

Вечером этого дня в квартире Дронго раздался звонок. Онпошел открыть дверь, точно зная, что это приехал Виктор Машков. И, открывдверь, посторонился, чтобы тот мог войти.

— Обиделся? — спросил Машков, снимая пальто.

— Обрадовался, — зло парировал Дронго.

Они прошли в гостиную. Машков сел в кресло. Дронго —напротив.

— Напрасно обижаешься, — мягко заметил генерал, — я думал,что ты все поймешь.

— Что я должен понять? Что вы меня выгнали?

— Мы не могли иначе. Богемский все время докладывал, что вгруппе присутствует иностранец, не имеющий права доступа. А тут еще и сообщениеНащекиной.

— Какое сообщение? Она тоже хотела, чтобы меня выгнали?

— Наоборот. Она прислала из Берлина восторженное послание.Расписала тебя как настоящего гения. Это насторожило руководство. Меня вызвалии прямо спросили: почему я держу такого опасного и подозрительного аналитика состоль выдающимися способностями в своей группе? Ведь он может узнать всесекреты охраны, всю закрытую информацию, а потом его перекупят другие. Формальноони правы. Ты иностранец, частный детектив. Работаешь на того, кто большезаплатит.

— Ты специально приехал, чтобы сообщить мне эти гадости?Неужели ты не узнал меня за столько лет?