– Я не человек.

– А они…

– Складываются. И распрямляются, если я не владею собой.

Искушение было слишком велико.

– Так… любовью ты будешь заниматься в наморднике? Чтобы не покусать партнершу в самый… э-э-э… несдержанный момент?

Клыки схлопнулись обратно. И ей-ей, у змея покраснели уши.

– Умеете вы, люди, все опошлить!

– Да я-то что, а вот поручик Ржевский…

– Смотреть будешь?

– Да…

И не только уши у него покраснели. Еще и щеки чуть-чуть, кажется… А знай наших!

* * *

Эреш довольно улыбнулся.

Вот так, и гипнотизировать подругу не надо, и внушать ей ничего не придется.

Аня сидела на куче лапника, удобно укутанная в куртку, чтобы не замерзнуть, сжимала в руке кулон и смотрела в его глубину. Эреш не знал, что она там увидит, да ему это было и не слишком интересно. Приближалась минута встречи с шакалятами.

Эреш уже знал, что с ними сделает, и ждал с нетерпением.

Воля у Змея была всяко сильнее, чем у нескольких недоносков, так что к назначенному времени все явились на поляну. Выстроились в ряд, таращились пустыми глазами…

Освобождать их или давать последнее слово Эреш не стал. Пошлость какая…

Во-первых, это люди. Уже не василиски и уже не заслуживающие куртуазного обращения.

Во-вторых, это не рыцарский поединок. К чему проявлять благородство с теми, кто не оценит? Хватит и того, что они запомнят его слова.

В-третьих, любое существо, которое издевается над слабейшим (человек ли это, животное, неважно) ради своего удовольствия, жить недостойно. И – нет, дело не в вегетарианстве или прочих глупостях. Просто убивать надо быстро и ради какой-то цели. А издеваться… Эреш проявит милосердие, не убив поганцев, но пусть они на своей шкуре почувствуют, что такое боль. Что такое зло и жестокость.

Так что Эреш поглядел в пустые, словно пуговичные глаза. И холодно улыбнулся.

– Вы запомните мои слова, твари. Навсегда запомните. Вы издевались над теми, кто слабее, теперь вы узнаете, каково это, на своей шкуре. Когда не можешь поднять руку, не можешь отразить удар…

Эреш быстро начертил пентаграмму, поставил сопляков по углам и раздал им в руки замечательные кристаллы-накопители. Аня говорила, что это фианиты.

Шикарная вещь, и столько силы можно вложить!

Сам Эреш встал в центр.

Сейчас Аня была бы довольна. Спецэффектов было много.

Сначала Эреш достаточно долго, минут десять, начитывал заклинание, хотя со стороны казалось, что он просто стоит и шипит. И глаза у него были алыми, с вертикальными зрачками…

А потом…

В «реальных пацанят» словно молнии ударили. Корчились они именно так, и кричали, и выли, и… оседали на землю. А фианиты наливались холодным голубым блеском.

К концу ритуала казалось, что у каждого сопляка в руках маленькая голубая звездочка. И Эреша вовсе не смущало, что эти звездочки сделаны в виде кулонов. Удобно же…

Он дождался, когда прекратился отток сил, и аккуратно вытащил кулончики. Нанизал их на цепочку, надел на шею, скрывая хищный звездный блеск под рубашкой…

– Запомните мои слова, твари. Рано или поздно вы восстановитесь. Но если хоть кому-то расскажете обо мне – я приду еще раз. Добивать.

Шакалята смотрели на него остановившимися глазами.

Эреш оскалился во все клыки.

– Сейчас вы, твари, поползете отсюда. Проползете до дороги, там придете в себя. И будете все помнить, кроме этого места и наших лиц. По счету три… один, два, три…

Парни дернулись и медленно поползли прочь с поляны. Словно к каждому из них стокилограммовую гирю привязали.

Эреш проводил их нечитаемым взглядом, усмехнулся…

Вот и ладненько. Доползут – хорошо, подохнут – тоже жалеть никто не станет. Разве что их родные… но это уж точно не проблемы василиска.

А теперь надо прибраться на поляне, развести костер посильнее и поджарить шашлыки. Эреш видел это в Интернете, но сам не пробовал… а ведь идея интересная. Вдруг понравится?

Аня сидела как и прежде. Эреш покачал головой – женское любопытство, оно для всех одинаково, хоть там самка человека, хоть василиска, – и принялся за дело. Вот что ему стоило заняться ритуалом на соседней поляне? И пентаграмму маскировать не пришлось бы…

* * *

Это было странное ощущение.

Аня была самой собой, она осознавала, кто она, и в то же время…

Она была Ириной Шлыговой.

Симпатичной молодой девушкой, дочкой губернатора…

Золотая молодежь?

Да, наверное. И ее друг Костя был именно таким. Гулянки, машины, дискотеки, клубы, алкоголь…

Может, и секс бы случился, но Ирина не хотела делить своего парня с другими, а Костя не желал хранить ей верность. А потом в одном клубе она познакомилась с Пашей.

Ох, Пашенька…

Синие глаза, очаровательная улыбка, умное лицо, кудрявые светлые волосы и косая сажень в плечах. Стоит ли удивляться, что Ирина заинтересовалась?

А когда обнаружила, что к внешности прилагается и незаурядный ум, влюбилась.

В тот день она явилась домой… у них все было. Она светилась от счастья, она пробежала через гостиную и закрылась у себя в комнате… она не знала, что ее видел отец.

И не знала, что отец – приемный. Мать ей этого никогда не рассказывала.

Были какие-то признаки, что отец смотрит на нее, как на женщину?

Ирина их никогда не замечала. Все отцы обнимают дочерей, целуют, ко всем отцам можно залезть на колени и посидеть… может, не ко всем, но зачем везде видеть грязь? Ирина и не видела. А тем не менее…

* * *

Уснула она с мечтами о любимом. А проснулась оттого, что навалилось тяжелое тело, и кто-то дышал вином ей в лицо, и рвал ночнушку, шипя грязные слова…

Как она вырвалась?

Как смогла отбиться и скатиться с кровати?

Ей просто повезло. Извернулась, удачно попав коленкой в насильника. Благо рубашку ей порвали. И принялась отползать к двери, когда…

Мать появилась в коридоре, и комнату залило светом.

Ирина увидела, что на кровати – ее отец, человек, которого она считала отцом. Она в ужасе шарахнулась к матери, но…

– Что, сучка? Довертелась хвостом? Добилась своего?

Ирине казалось, что она находится в кошмарном сне.

– Мама?

– Я тебе не мать!!! Я терпела, но всему настает предел! Ты, тварь…

– Диана, она… – подал голос отец.