Но главный вопрос, который возник у меня:

«Зачем он в армию поперся, если он женщина?»

Сам Мэннинг объяснил свое решение.

Во-первых, в письме от апреля 2010 года он уверял, что вступил в армию, чтобы, как он выражается, избавиться от этого. Скажите: может нашему человеку прийти в голову мысль вступить в армию, чтобы «избавиться от этого»?

Во-вторых, когда Мэннинг каялся и просил о снисхождении, он сказал, что по-прежнему мечтает получить высшее образование. И именно служба в армии открывала ему дорогу к высшему образованию.

Мне этого не понять.

У них идут в армию, чтобы получить высшее образование, а у нас получают высшее образование, чтобы не идти в армию.

У них мужики идут в армию, чтобы не чувствовать себя женщинами, а у нас мужики готовы превратиться в женщин, чтобы не идти в армию.

Никогда нам не понять друг друга. Мне вспомнились детские анекдоты из серии «Встречаются американец, китаец и русский…». Глупые анекдоты, но мудрые. Они показывают непреодолимую пропасть, которая пролегает между разными народами. И которую не в силах преодолеть никакая глобализация.

Артур закончил речь и внимательно посмотрел на присутствующих. Присутствующие выражали восхищение.

– Как умно вы говорите. Как оригинально, – сказала Аня, еле сдерживаясь, чтобы не добавить: «Не то что некоторые».

– Замечательно, – сказал я. – Прекрасно. Но с чего ты взял, что я похож на гомосексуалиста?

– Вспомни отвальную нашего общего знакомого, – посоветовал Артур.

Я вспомнил. И рассказал.

Был у меня приятель. Он был пассивным геем. Не в том смысле, о котором вы подумали. В этом смысле я никогда не знал, каким он был. Я имею в виду, что он в качестве гея вел себя скромно. К нам не приставал. Гей-пропагандой не занимался. И некоторые из нас вообще говорили, что он, дескать, нормальный, только выпендривается.

А потом мой друг стал международным секретарем молодежного союза «Яблоко». И развил на этом посту кипучую деятельность. Которая сводилась к халявным поездкам за границу. В Скандинавию. В самые что ни на есть свободные-рассвободные страны.

За год тлетворное влияние Запада изменило человека до неузнаваемости. Он стал носить обтягивающие штаны, хотя фигурой напоминал московского мэра. Он стал вилять бедрами при ходьбе. Красить ногти. И разговаривать так, как разговаривают плохие актеры, играющие геев в плохих сериалах.

«Как ты можешь, – говорил он мне, – при твоем тонком художественном вкусе, водиться с женщинами».

Я прекратил водиться. С ним. Но в «Яблоке» мы сталкивались. Его хотели выгнать, но потом, вспомнив о либеральных принципах, плюнули. При одном «против».

«Либерализм либерализмом, а пидоров надо гнать», – заявил авторитетный молодой яблочник, будущий депутат Заксобрания.

К нему не прислушались, поскольку сам он, по слухам, в этом отношении был не без греха.

«Все эстеты – гомосексуалисты; это вытекает из самой сущности эстетизма», – говорил Швейку повар-оккультист. Видимо, с либерализмом та же фигня.

Я в те времена числился председателем молодежного союза «Яблоко». (Был в моей биографии и такой позорный эпизод.) И тоже отправился в халявную поездку в Финляндию. К тамошним либералам. Меня встречали как гея. Я понимал, кто посеял эти семена, но все равно смущался. Я не знал, как принято отбривать ухажеров. Тем более я не знал, как принято отбривать ухажеров в странах развитой демократии. Я кроил что-то вроде улыбки и говорил:

– Fuck off!

Кроме этого я ничего не говорил. Мой английский не позволял. Но финские либералы этого не знали и принимали меня за грубого и невоспитанного человека.

Вернувшись, я хотел высказать претензии своему все менее другу и все более гею. Но с ним уже нельзя было даже поругаться. Как-то раз Артур прикрикнул на него, причем безо всякого сексуального подтекста:

– Слышь, ты, пидор!

– Да, я пидор, – последовал ответ. – И горжусь этим.

В результате мой экс-друг вышел замуж. За 58-летнего шведа. Он навсегда покидал гомофобистую родину. На отвальную он пригласил меня и почему-то Артура. Мы нехотя согласились.

Встретились. Наш дружок пришел с каким-то своим хахалем. Накануне свадьбы. Факт предсупружеской измены меня возмутил. Но я подумал, что мое возмущение отдает эстетством, которое, как известно, ведет не туда, куда надо. В общем, я успокоился.

Но распсиховался Артур. Он наотрез отказался идти справлять отвальную в гей-клуб «69»:

– А вдруг меня там увидят знакомые.

– Откуда у тебя знакомые в «69»?

Артур распсиховался еще больше. Пришлось вызвать его жену. С женой он согласился идти в «69». Но наотрез отказался я:

– Этот – с пидором, ты – с женой, а я, значит, на выданье.

Меня успокоили, пообещав найти мне жену по дороге.

Когда подошла уже имеющаяся жена, наш дружок с хахалем прыгнули в тачку и умчались. Сообщив нам, на какой перекресток нужно ехать.

Мы приехали. Ни дружка, ни хахаля. Где находится гей-клуб «69», мы не знали. Хуже того – стеснялись спросить. Спорили, ругались и порешили, что с таким вопросом к прохожим естественнее всего обращаться жене. От нее шарахались. Через час позвонил наш дружок и сообщил, что им с хахалем хорошо и без нас.

Вечер мы – я и Артур с женой – провели в каком-то гадюшнике. Пили какую-то дрянь и рассуждали о превратностях жизни. И об отсутствии денег, потому как в этот вечер мы рассчитывали пить за счет дружка-гея.

Вот так геи похитили у меня друга. Через много лет еще одного моего друга, который в этой истории не присутствует, похитила девушка. Она ушла от меня к нему. Будучи гомофобом, я стал еще и гетерофобом. То есть абсолютно толерантным человеком. Мне наплевать на сексуальную ориентацию, мне все одинаково противны.

– Я сразу поняла, что ты плохой человек, – сказала Аня.

Можно было поинтересоваться, зачем она битый час сидела на коленях человека, про которого сразу поняла, что он плохой. Но к чему интересоваться? Кому и что этим докажешь? Если ум женщины переместился в сердце, любые разговоры теряют смысл.

Я обратился к Артуру:

– Каким образом эта история доказывает, что я похож на гомосексуалиста?

– Этот гомосек был твоим другом.

– Видимо, твоим тоже, если пригласил тебя на отвальную.

– Твоим больше.

– Другом, как и геем, нельзя быть больше или меньше. Либо ты друг, либо не друг. Либо гей, либо не гей.

– Хватит, – неожиданно раскрыла рот Жанна. – Все понимают, что ты не гей.

– По-моему, не все, – сказал я и посмотрел на Аню.

Аня беспрерывно смотрела на Артура.