не могу быть с тобой, это было бы равно самоубийству и саморазрушению. Как будто подливаешь масла в огонь и надеешься, что оно не начнет гореть. Мы двое похожи на взрывоопасную смесь. Кроме того, я просто не могу разбить Райли сердце. Я знаю, что он не тот самый для меня. Это ты. Но он правильный.

Иногда это то, чего хочешь, а не то, что любишь.

И иногда тот, кого любишь, совсем не тот, кто относится к тебе хорошо.

Это как человек с диабетом ест шоколад.

Беременная, которая курит.

Как парашютист без парашюта. Падение прекрасно, эмоции грандиозные, последствия смертельные.

Я хочу, чтобы ты вернулся, Мейсон.

Хочу еще раз тебя увидеть.

Совсем скоро мы уедем, и, возможно, больше никогда не увидимся. Кроме каких-то дней рождений далеких родственников или нашей свадьбы.

Мое сердце ненавидит решение, которое я приняла. Но голова понимает, что так будет правильно. Мое сердце ненавидит многие вещи, например, те ужасные слова, которые я тебе сказала. С удовольствием забрала бы их и затолкала бы обратно в свой рот.

Мейсон, мне прекрасно известно, когда я переступаю черту, и знаю, когда ты в настроении на дискуссии и когда лучше заткнуться. Также всегда знаю, когда нужно тебя бояться, но в тот день я уже ничего не знала. Такое ощущение, что я просто стояла рядом и смотрела, как бегу навстречу своей погибели. Возможно, я так поступила, потому что не могла перенести расставания, а может именно к этому и вела. Или вдруг я просто искала весомую причину тебя ненавидеть, как ты того заслуживаешь.

Ты меня ударил, Мейсон, по лицу, когда я того не хотела и это не было частью секс-игр.

И я знала, что ты это сделаешь.

Я видела вспышку в твоих глазах, когда выключатель переключился. С адекватного состояния в безумца. Но все равно я продолжила, все дальше и дальше. Мне хотелось заставить тебя сделать что-нибудь необдуманное, ужасное, чтобы ты, наконец, тоже что-то почувствовал.

А сейчас тебя нет.

Где ты, Мейсон?

Уже несколько недель мы не говорим ни о чем другом, кроме как о том, где ты можешь быть. Твой телефон остался здесь, ты взял с собой только Мисси и кошелек. Вообще-то, ты вообще ничего не оставил после себя. Твой телефон я забрала себе, чтобы у меня было что-то твое, и чтобы посмотреть под каким именем я у тебя записана. Ты не подписал меня так, как других женщин. Там стоит просто мое имя. А еще я взяла телефон, чтобы посмотреть, сколько там есть моих фотографий. Вся память телефона забита моими фото, Мейсон.

Во время сна, как я вишу в твоем подвале обнаженная, я в душе, засмотрелась в телевизор, когда бегу в ваш дом, сижу в саду или плаваю в бассейне. Фотографии, когда я готовлю вместе с твоей матерью или мы вместе пьем кофе на веранде.

Этого больше нет. За последние семь недель она сильно сдала. Я никогда не замечала, что ты так часто меня фотографировал, Мейсон. Что еще я не замечала? У тебя есть огромная папка с моими обнаженными фотографиями. Выглядит так, будто ты одержим.

А еще наше видео.

Я могла бы удалить его — но тогда у тебя больше не будет ничего, чем ты сможешь меня шантажировать — и просто закончить с этим. Вот почему я оставляю его. Кроме того, у тебя наверняка где-то есть его копия. Я смотрю это видео и впервые осознаю, как ты смотришь на меня, когда у нас нет зрительного контакта. Я стою на четвереньках на твоей кровати, а ты стоишь сзади. Ты не трогаешь меня, а только смотришь. Смотришь так, будто думаешь обо мне то же самое, что я всегда думаю о тебе — насколько ты горяч. Как будто хочешь сожрать меня живьем. И как будто уже слишком много ко мне чувствуешь.

Где ты, Мейсон? Мне тебя не хватает.

24. Мне все равно, Эмилия

Мейсон

Похолодало. Наступила осень, и я возвращаюсь с Мисси домой.

Мне стукнуло двадцать четыре, и в тот день я нюхал кокаин с живота какой-то проститутки. За последние недели я убивал себя всеми возможными способами, лишь бы держаться от тебя подальше. Мне хотелось отсутствовать подольше, но не получилось, поэтому я здесь.

Я подъезжаю на своей машине, зная, что вы меня уже слышали. По крайней мере, отец знает звук моей выхлопной трубы. Кажется, я все еще под кайфом после вчерашнего и полностью убит всем остальным дерьмом, которое принял за последнее время. Я просто хочу лечь в свою постель и забыть о тебе, Эмилия. Но прежде мне нужно на секунду увидеть тебя. Дерьмо, я ненавижу свою жизнь.

Выпускаю Мисси из машины. Она так сильно радуется вернуться домой. В отличие от меня. Мама ловит меня на пороге.

— Боже, Мейсон, ты вернулся! — кричит она и обнимает меня. Я почти безразлично приобнимаю ее. Во мне что-то сломалось, Эмилия. Я больше ничего не чувствую. Мне плевать, будешь ли ты с ним трахаться, уедешь или останешься. Мне даже все равно, волновалась ли мама и что сейчас она плачет.

— Господи, где ты был? — всхлипывает она.

— Со мной все в порядке, мам. — Она растерянно смотрит на меня, когда я мягко отодвигаю ее в сторону. Мисси проскальзывает мимо нас в дом, и я слышу, как она лает и прыгает на всех от радости. Даже на тех, кто ей не нравится. На тебя. И на придурка.

Я захожу внутрь, и следующий, кого я вижу — папа.

Он выглядит таким же усталым, как я себя чувствую, Эмилия. Он смотрит на меня, я смотрю на него, и понимаю, что он знает, что семь недель моей жизни улетели в трубу. Все, что я знал, и все, что было для меня важно, сейчас волнует меня так же, как жвачка на подошве. Знаю, что он видит. Я сдался. Ощущается немного хорошо.

Я захожу внутрь. Райли сидит на диване и пренебрежительно смотрит на меня. Ты сидишь рядом с ним со слезами на глазах.

Возьми себя в руки, Эмилия. Прекрати рыдать, нас ничего не объединяет.

— Ты вернулся, — говоришь ты, но я делаю вид, будто тебя не замечаю.

— Мисси, пойдем! — спускаюсь вниз. Все абсолютно сбиты с толку, их взгляды буравят мне спину. Они ожидают, что я сяду рядом и расскажу о моих приключениях. Я купался в