Рядом с ней, примадонной, они казались мельче даже в своих собственных глазах.

Но Анна, постоянно летающая по Москве на высоких скоростях, не успевала задуматься, что она своим ярко выраженным чувством королевского превосходства больно ранила тех, кто жил по-другому.

Многие из тех, кого она называла хорошими знакомыми, давно не ждали от нее ничего хорошего в свой адрес. Они были убеждены в ее успехе, но при этом не верили, что она может быть мягкой и непосредственной. Словом, своей, а не далекой, чужой, недосягаемой бизнесвумен.

На одной из консультаций Анна вспомнила, как недавно ее 14-летний сын, обидевшись на нее за что-то для нее незначительное, неожиданно выпалил: «Ты никого не любишь! Ты – недобрая! Ты даже не спрашиваешь, почему у меня такое настроение».

Этот эпизод стал важной точкой отсчета для Анны. Она поняла: во многих ее бедах виноваты не слабые людишки вокруг нее, умной, красивой, открытой для успеха и общения, а только она сама.

Перемены в своей жизни Анна начала с того, что решительно изменила стиль отношения с детьми – единственно близкими, еще не потерянными в ее жизни людьми, которые очень нуждались в ней и в то же время могли вытащить ее из той колеи одиночества, в которой она завязла всеми колесами своего роскошного «мерседеса».

Ее умение быстро всему учиться и ставить цели дало результат и на этот раз. Хотя цель была сложной, ведь до сих пор дети находились на периферии ее внимания. Они были замечательно устроены: учились в престижной школе, ездили за границу для лучшего усвоения иностранного языка, ходили в бассейн и на теннис. Везде их сопровождали либо ее водитель, либо их воспитатель. Времени, чтобы построить с ними теплые, доверительные отношения, Анне до сих пор не хватало.

Дети привыкли, что приказы мамы не обсуждаются, а выполняются. На том простом основании, что мама всегда знает, что для них лучше. А их мнения не принимаются. Как известно, менять правила игры, когда все уже привыкли к старым, пусть и плохим, но проверенным, непросто.

Старший сын, Илья, в результате такого воспитания стал превращаться в инфантильного отпрыска успешной мамы. Ему было сложно самостоятельно принять решение даже по такому вопросу, как и где лично он хотел бы провести каникулы. Анна ужаснулась ответу: «Как скажешь, везде можно жить в принципе». В этой фразе она услышала в нем свою мать, его бабушку, за которую все решала ее сестра.

Прошел год, прежде чем у Ильи появились не ее, а его собственные предпочтения, азарт делать все по-своему: просто потому, что он так хочет. Впрочем, поначалу он просто принял позу обиженного мальчика, от которого даже отец и тот ушел. Но когда понял, что властная мама реально, а не в шутку отпустила поводья, то почувствовал сначала вкус свободы, а затем и привкус ответственности.

Анна с присущей ей убедительностью сказала, что не будет оплачивать его образование, если он выберет институт просто так, «чтобы было». В душе она мечтала, чтобы он закончил престижную Высшую школу экономики. Но Илья выбрал непрестижный, с ее точки зрения, исторический факультет МГУ и очень удивился, что мать, узнав о его планах, не стала давить на его своими расчетами-прогнозами и читать лекцию на тему: «Такие профессии делают из людей романтиков, неспособных нормально адаптироваться в этом мире». Она лишь посоветовала: «Относись с интересом к тому, что делаешь, тогда это станет не хобби, а твоим делом». Кто бы знал, чего ей это стоило.

Ее младшая дочь, Саша, и вовсе поразила Анну. Она и не думала, что 11-летний ребенок может стать для нее лучшим другом. Когда Анна начала не диктовать ей, что она должна делать, а разговаривать как с равной, дочь стала главной ее помощницей. Ее будто подменили: из замкнутой, пугливой девчушки она превратилась в живого, бойкого, открытого ребенка, стала доверять ей свои секреты, которые раньше и не думала рассказывать ей, такой занятой и агрессивной.

Надо сказать, что все это время, пока Анна училась по-новому жить с детьми, мужчины ее не избегали. Напротив. Друзья мужа не лукавили, говоря, что она – «высший класс». Но, хотя она и не страдала от мужского невнимания, развод с мужем сделал ее осторожной до мнительности. При знакомстве с новым мужчиной она говорила себе примерно следующее: «С сильным не уживусь, проверено. А слюнтяи и слабаки мне и даром не нужны, хватает диванных подушек».

Неудивительно, что таким отношением к мужчинам она обрекла себя на жизнь в королевстве без короля. Забот ей хватало, строительная фирма требовала постоянного контроля и внимания. Так что скучать и мечтать о принце ей было некогда.

«Перевелись они, достойные, благородные и сильные, на которых снизу вверх хочется смотреть», – пыталась убедить меня в своей правоте Анна, как и многие из тех, кого «переехали» их предыдущие жены или мужья.

Честно говоря, я знала много примеров, когда такие, как она – независимые, сильные и умные дамы, страдали в паре с подкаблучниками, понимая, что более сильный не нуждается в такой спутнице, которая слишком много знает и может жить сама по себе. Без его помощи.

Но, несмотря на то что в Анне с годами все отчетливее проступал ее твердый характер, ее эффектность заставляла мужчин отступать не сразу. Некоторые все же бились в закрытые двери, прежде чем уйти. Возможно, поэтому ей повезло на встречу с мужчиной, который окончательно изменил ее своим поразительным талантом – умением жить красиво и без суеты.

С Ним она познакомилась у друзей. Никакого разряда молнии не случилось. Она по привычке просканировала всех мужчин и сразу отметила с легким смешком: «А этот-то попался, глазки загорелись». Заметила опытным глазом: «Да – милый, да – интеллигентный, но ведь сразу видно – не пробивной, мягкотелый. Мы с ним с разных планет».

В целом не ошиблась: действительно, они оказались с разных планет. Но его планета не слишком серьезного бизнеса и не слишком солидных финансовых достижений, может быть, впервые показалась ей заманчивой. Она удивилась, что он мог привлечь к себе внимание компании не эксцентричными анекдотами, как обычно делали ее знакомые мужчины, а любопытными рассказами о каких-то мелочах, на которые другие не обращали внимания. Его слушали с интересом все, даже она ни разу его не перебила.

А потом заметила еще одну странность: в его обществе и мужчины и женщины как-то расслаблялись, переставали обсуждать дела. Он говорил негромко, медленно, но его никто не перебивал, как ее. Анна даже позавидовала, как ему удается держать аудиторию какими-то странными рассказами о всякой всячине. Она благосклонно позволила ему, как королю вечера, проводить ее домой. И снова удивилась, что он не напрашивался к ней на чай-кофе, а всего лишь спокойно и просто предложил встретиться и сходить в театр.

«Старомодный, но оригинал», – подумала она и в театр пошла без традиционных для нее капризов. Только через месяц она поняла: таких, как он, внимательных, спокойных и заботливых мужчин в ее жизни вроде как и не было вовсе. Были всякие: щедрые, красивые, остроумные, богатые, но вот таких чутких… Она задумалась, припоминая всех, кто ухаживал за ней. И не смогла припомнить того, кто бы, подобно Олегу, мог угадывать ее мысли, при этом не бояться ее и относиться к ней снисходительно, будто к капризному ребенку, объевшемуся мороженого.