Но когда она об этом задумалась, то тут же испугалась: «Э-э-э нет, этак я увлекусь им, привыкну, а нам с ним не по пути: он – философ, я – прагматик, ерунда получится». Но вышло по-другому: он без кнута и пряника сумел сделать то, чего не удавалось другим. В его присутствии она не могла быть прежней Анной – агрессивной, раздражительной, заведенной. Нет, поначалу она во всей красе демонстрировала ему свой норов: учила его жизни, отчитывала. Словом, действовала по принципу: «Пусть, мол, полюбит меня черненькой, беленькой меня всяк возьмет».

Олег ее удивлял постоянно: во-первых, тем, что не пытался ответить ей тем же, агрессией или обидой. Даже когда она колко шутила над ним (и его деловой инфантильностью), он не пропадал на пару дней, как делал ее муж когда-то, пытаясь доказать ей, кто из них двоих сильнее.

Олег ничего не доказывал. Он просто грустнел на глазах и замолкал, смотрел на нее как-то пристально и странно, как будто впервые увидел. Но при этом его галантное отношение к ней не менялось: он все так же заботился, чтобы она отдохнула, выспалась, при каждом удобном случае вывозил их с детьми в Подмосковье.

Совершенно неожиданно один небольшой эпизод их общения перевернул ее отношение к себе самой.

Как-то днем они с Олегом встретились, чтобы выпить вместе кофе. Засиделись. Анна вышла из кафе вся размягченная его теплой неторопливостью. Сели в такси. На подъезде к дому Анна дала указания водителю, куда сворачивать. Спокойно и ровно, как ей показалось. И вдруг почувствовала, что Олег напрягся. Ничего не сказав, попрощался как обычно.

Встретившись с ним на следующий день, Анна требовательно спросила: «Что такое произошло вчера?» Олег помедлил: «Мне было так больно за тебя. Ты же не могла не почувствовать, что ты его обидела». Он имел в виду водителя такси. И тут в ушах Анны еще раз прозвучал ее голос – и она услышала в нем свои обычные, но, оказывается, такие надменные ноты. Она ахнула: ей стало стыдно за себя.

Со временем Анна стала замечать, что впервые так привязалась к мужчине. И, оценив «масштаб бедствия», решила помочь ему вырасти над собой. «Хочешь, я помогу тебе открыть дело, ты же умный, просто немного медленный», – осторожно предложила Анна. Олег весело рассмеялся: «Анечка, у меня уже есть свое любимое дело, оно мне по душе, мне чужого не надо».

Но Аня, выдержав паузу, не унималась: «Олег, ну как же так, ты так и просидишь в своей программистской конторе, ведь можно и расширить этот бизнес, заняться чем-то смежным, филиал, к примеру, открыть. Надо же развиваться». Она была уверена, что он, такой мягкий и добродушный, а главное, любящий ее, под ее рассудочным нажимом согласится, что она права. Так, что всем станет хорошо: они будут на равных.

Но Олег оказался крепким орешком: «Ань, ты знаешь, я тебя очень люблю, но ломать себя под кого-то не буду. Ты просто это пойми, и точка. Мне хорошо там, где я есть. Это правда. Тебе же не хочется, чтобы мне стало плохо? Если так, то мы, надеюсь, договорились».

Когда Анна рассказывала об этом сложном разговоре мне, она уже приняла решение. «Вы представляете, как мне повезло? Кто бы мог подумать, что хозяин крошечной компьютерной фирмы сумеет научить меня смотреть на мир совсем по-другому, без претензий, а с благодарностью! Именно с ним я почувствовала, что давить, контролировать все и всех, мчаться, не глядя по сторонам, – значит упустить очень многое!»

Ей повезло встретить человека, увидевшего в ней за ее категоричностью упрямого ребенка, которого не научили нежности, но приучили к неизбежности марафонского забега по жизни.

Олег своей чуткостью и совершенным принятием, из которого вырастала ее свобода выбирать, какой ей быть, научил Анну слышать других, чувствовать их и дать себе право жить без напряжения, в полном соответствии с аффирмацией, с которой она сроднилась: «Чем больше доверия и внимания я даю людям, тем больше благ дает мне жизнь».

Кто не доволен сегодня всем тем, что имеет, тот не был бы доволен и тем, что хотел бы иметь.

Бертольд Авербах

Контуры ловушки. Этот стереотип – особый. В разные периоды нашего движения из пункта А в пункт Б он срабатывает почти в каждом из нас. Разница лишь в том, что кто-то выходит из-под его влияния, а кто-то – нет.

Он стал настолько распространенным, что выражение «Умный человек всегда чем-то недоволен» воспринимается многими как истина. Обыденное сознание подкрепляет эту «истину» «историческими примерами»: «Порадоваться – значит сглазить!»

Но! Как мы говорили вначале, если лично у вас поставленная цель и дорога к ней не вызывают удовольствия – значит, вы движетесь по жизни согласно чужой формуле счастья. А быть кузнецом своего счастья в чужой кузнице невозможно. Это – закон.

Как и тот факт, что люди счастливы настолько, насколько они хотят быть счастливыми. Счастье тянется к счастливым.

Поэтому человек неудовлетворенный и разочарованный своими эмоциями и ожиданиями ставит на своем пути продвижения к радости, успеху, здоровью и процветанию огромный дорожный знак – «КИРПИЧ» и перекрывает движение себе и тем, кто оказался с ним в одной команде.

Отстоять собственную кузницу – удержаться в своей системе представлений о том, что такое успех, в чем радость и счастье, – совсем не просто.

Современный мир, охваченный процессами глобализации во всех сферах, ориентирует каждого отдельного человека на достижение интегральных – и, значит, в чем-то обезличенных – целей и ценностей.

Общественные стандарты успеха и счастья – значительные, весомые, признанные – вытесняют более разнообразные, но менее значимые личные стандарты успеха, которые не могут и не должны быть одинаково привлекательны и понятны каждому. В итоге медленно, но верно происходит отрыв вполне индивидуального человеческого ощущения радости от простых вещей и событий. А тех, кто каким-то образом смог сохранить в себе эту способность – радоваться «не в ногу», – стали считать оригиналами, экстремалами, словом, белыми воронами, летающими сами по себе. Странными – и автоматически неуспешными – уже потому, что они не укладываются в стандартные формулы и представления.

Вот эта социальная позиция и есть неугасаемый, неиссякаемый источник, порождающий ловушку стереотипа разочарования и неудовлетворенности. Человек попадает в нее, поскольку, сравнивая свои завоевания с победами «титанов», всегда найдет, за что себя укорить и назвать свою вершину «кочкой».

Но есть и глубоко личное основание для возникновения и укоренения этого стереотипа. Оно – в особенностях нашего восприятия мира. Когда нас спрашивают о самом счастливом дне нашей жизни, мы отвечаем не сразу. Но если речь идет о самых тяжелых минутах, нам не приходится рыться в памяти. Так уж почти все мы устроены: мы помним поражения дольше и эмоциональнее, чем победы.

Вот и получается, что очень многие люди едут по дороге жизни в автомобиле с затемненными стеклами, не замечая ярких красок вокруг.