– Можно мне немного чаю? – спросила у нее Джудит.

– Да, миледи, – испуганно ответила та.

Теперь, при свете дня, у Джудит была возможность как следует разглядеть свою спальню, которая ей, честно говоря, не очень нравилась. Мебель была тяжелой и темной, шторы выцвели от времени. Джудит пришла к выводу, что, поскольку ни Леандр, ни его отец не бывали в Лондоне подолгу, никто не занимался обновлением дома с того времени, как его покинул последний постоянный обитатель. Или обитательница? Его мать или бабушка? Судя по качеству матраса, он был куплен не меньше пятидесяти лет назад.

Джудит неожиданно почувствовала приступ ностальгии по своему маленькому, но такому уютному деревенскому домику в Мейфилде. Впрочем, она тут же одернула себя – теперь она графиня и живет в богатом городском доме. Вне всяких сомнений, уютные порядки деревенского домика были бы здесь совершенно неуместны.

И словно в подтверждение ее мыслей на пороге комнаты показалась вчерашняя горничная. В руках она держала серебряный чайный поднос. Подойдя к кровати, горничная поставила его на специальный столик, присела в почтительном реверансе и сказала:

– Доброе утро, миледи. Меня зовут Эмери, я имею честь быть вашей камеристкой. Я принесла вам чай. Хотите что-нибудь еще?

В голосе горничной чувствовалась некоторая обида. Очевидно, Джудит нарушила неписаные правила распределения обязанностей среди прислуги, попросив утреннюю служанку принести ей чаю.

– Разумеется, – как можно тверже ответила Джудит. – Мне понадобится моя одежда. Я не знаю, куда поставили дорожные чемоданы…

– Вся ваша одежда уже вынута из чемоданов, проветрена и проглажена, миледи, – отчетливо сказана Эмери.

Джудит бросила взгляд в сторону окна. Тусклый свет за стеклом говорил о раннем утре. Да, в этом доме царили строгие порядки. Но Джудит была полна решимости не ударить в грязь лицом.

– Очень хорошо, – с мягкой улыбкой похвалила она камеристку. – Тогда через полчаса я приму ванну и надену розовое шерстяное платье. Кто-нибудь уже приставлен к детям?

Камеристке явно понравилась похвала графини, и интонация ее голоса смягчилась.

– Да, миледи, Бетти будет присматривать за мисс Розеттой, а Джордж – за мастером Бастьеном. Но дети еще не проснулись, миледи.

Джудит кивнула.

– А лорд Чаррингтон? Он уже встал?

– Насколько мне известно, нет, миледи.

Наступила пауза. Джудит поняла, что камеристка ждет от нее дальнейших приказаний.

– Я буду завтракать внизу, Эмери. Если к тому времени дети проснутся, пусть позавтракают вместе со мной. После завтрака я бы хотела осмотреть дом и обсудить текущие дела со старшими слугами. Это все, вы свободны, Эмери.

Когда камеристка ушла, Джудит с облегчением вздохнула и налила себе чай. Для здешних слуг она хотела бы стать не надменной госпожой, а скорее старшим другом, но то обращение с прислугой, к которому она привыкла в Мейфилд-Хаусе, здесь, в Лондоне – не говоря уже о Темпл-Ноллисе, – было совершенно неуместно.

Она вздрогнула при мысли о штате прислуги в Темпл-Ноллисе. Вполне возможно, они считают себя венцом творения, оказавшись в столь богатом и великолепном доме. Что же будет, если эти гордецы узнают о ее беспросветной бедности до замужества?

Обхватив горячую чашку обеими руками, Джудит думала о том, что никогда раньше ей не приходило в голову, – выйдя замуж за графа и став таким образом графиней, она будет вынуждена каждый день доказывать свое право на этот титул и положение.

Потом она взяла себя в руки. Ей приходилось справляться и не с такими ситуациями! Она обещала Леандру стать хорошей женой и настоящей графиней. Пусть все прочее горит синим пламенем, но эту часть контракта она обязана выполнить.

Что должна делать хорошая жена и настоящая графиня?

Управлять домом ради процветания и благополучия семьи.

Этот дом, несмотря на строгие порядки, все же не был готов к приему детей. Ни Роузи, ни Бастьен не могли получить здесь такую же свободу, как в Мейфилде. Если они пробудут в Лондоне всего несколько дней, не стоит нанимать гувернантку и домашних учителей, и все же должен же кто-то присматривать за детьми!

Джудит потерла виски. Всего несколько дней назад она бы просто обсудила все вопросы с Леандром, но теперь это казалось невозможным. У нее в ушах до сих пор звучал его властный голос, его слова о том, чтобы она не вмешивалась в его личные дела. Устройство домашнего хозяйства тоже относилось к его личным делам?

Она вспомнила, как вместе с Леандром бродила по рынку в Гилдфорде… Как же они дошли теперь до таких ужасных отношений?

Она села в постели и покачала головой. Какая ерунда! Джудит поставила на одну чашу весов все дни, когда он был честным и добрым, а на другую – один-единственный обидный разговор. И что же должно перевесить? Джудит была достаточно взрослой и мудрой, чтобы понимать, что порой люди говорят не то, что хотят, или не так, как хотят, особенно если находятся под влиянием сильных чувств.

Так под влиянием каких чувств находился ее муж?

Несомненно, это было связано с поместьем Темпл-Ноллис и его родственником, дядей Чарлзом. Леандр считал, что родственники хотят удержать его подальше от родового гнезда, выдумывая с этой целью невероятные истории и даже эпидемию дифтерии. Он отзывался о них как об алчных людях.

Но почему бы ему не обсудить все с ней, своей женой?

Он не доверял ей! Это и было самым обидным.

Вошла Эмери и сообщила, что ванна для Джудит уже готова. Джудит отправилась в туалетную комнату. Там было уже тепло, от ванны с горячей водой шел пар, на крючке висели большие мягкие полотенца. Настоящее блаженство!

Наслаждаясь ванной, она думала о своих отношениях с мужем. Себастьян никогда не обсуждал с ней свои личные дела, и она никогда не обижалась на него за это. Почему же теперь она так расстроилась? Потому что Леандр показался ей совсем другим человеком.

Потому что отношения с ним были для нее очень важны, чего не чувствовалось в браке с Себастьяном.

От страшной догадки она замерла, почти не дыша.

Нет! Она не должна поддаваться этому чувству! Никакой любви – вот главный принцип ее брака с Леандром. Джудит отлично знала, что ему не понравится ее влюбленность. Он провел детство, видя страдания матери от неразделенной любви, и ни за что на свете не хотел повторить эти страдания в собственном браке.

Она обещала! Она обещала…

Кроме того, она знала, что нужна Леандру, который был совсем одинок в этом мире. Чужак на своей собственной родине, он не доверял даже кровным родственникам. Ни один человек не заслуживает такого одиночества.

Она создаст для него семью и домашний очаг и будет его помощницей во всех делах.