– А он знает?

– Да знает не только он, но мало кто делает… Вот Батин и собирает таких в кучку. Энтузиасты планируют, что лет через пятьдесят будут такими, как ты сейчас. Тела из силовых полей, по желанию перестраиваются в любую форму, всесильные и всемогущие… Кто-то не верит, но и в смартфоны, что у тебя в кармашке, не верили совсем недавно. А для тебя и Колизей только вчера построили!

В ванной оборвался шум льющейся воды, хлопнула дверца кабинки ванной комнаты. Аграт вышла в коридор в розовом пушистом халатике, на голове тюрбан из огромного полотенца, под которым спрятаны мокрые волосы, на лице мелкие капельки воды, одну с верхней губы дразняще слизнула ярко-красным язычком, длинным и заостренным.

– Здорово, да? – спросил Азазель тихо. – Видишь, все женщины в халатах одинаковы!

– Свинья, – буркнул Михаил тихонько. – Мог хотя бы разного цвета купить.

– С ума сошел? – поинтересовался Азазель. – Женщина, как Буриданов конь, сутки будет думать, какой одеть. Или надеть?

Аграт, чистенькая и посвежевшая, спросила с подозрением в чистом звенящем, как кимвал, голосе:

– Конечно, о бабах речь?

– Есть же вечные вопросы, – согласился Азазель, – на которые пока не нашли ответа. Вот смотрю в твои бесстыжие глаза…

– Вот в глаза и смотри, – прервала Аграт и заправила расползающийся на груди халат. – Почему он у тебя без пуговиц?

– К нему поясок прилагается, – пояснил Азазель. – Только я его где-то потерял. Как человек творческий, я на мелочи жизни не обращаю внимания. Человек широких взглядов, но узких вкусов.

– Где это у меня мелочи? – спросила она и, не дожидаясь ответа, спросила деловым голосом: – Так какие у вас планы?

– Сперва накормить тебя, – ответил Азазель, – ты же всегда есть хочешь, да поспать… Ах да, день только начался… ну тогда можно сразу к делу. Кухня вот там, слышишь запахи? А мы с Мишей составим компанию, выпьем по рюмочке или по ковшику.

– Хорошие у вас дела, – одобрила она. – Жрать и драться, драться и жрать! Ну и нас, бедных женщин, насиловать. Чего некоторые из нас как-то не очень одобряют.

Азазель с радостным лицом потер ладони одна о другую.

– Это да!.. Я пожрать мастер, Мишка любит насиловать, так что у нас все в порядке. Настоящие мужчины!.. Садись, Сири для тебя специально молодого барашка запекла в собственном тесте!

Аграт села, полы халата раздвинулись, но она не обратила внимания, покрутила носом.

– Барашек в собственном тесте? Ты что имеешь в виду?

– Совсем не то, – заверил Азазель с оскорбленным видом, – что ты подумала. Это не тесто барашка, это мое тесто!.. Экстра-класса, из диетического магазина для фермеров! Или от фермеров, не помню. Ты ешь-ешь! Кому суждено быть удавленной, тот от переедания не гикнется.

Она хмыкнула, но Михаил видел, как красиво вырезанные тонкие ноздри ее точеного носа хищно раздуваются, а вся она уже изготовилась хватать жареное мясо и пожирать быстро и без церемоний, к которым так пристрастились люди.

– Проверим, как твоя служанка готовит…

В комнате раздался обиженный голосок Сири:

– Я не служанка!.. Я домохозяйка!

– А кто тогда вон этот тип, – поинтересовалась Аграт и ткнула в сторону Азазеля ножом.

– Он мой хозяин…

– Тогда служанка, – определила Аграт.

– А вот и нет, сагиб обещал на мне жениться!

Аграт с набитым ртом чуть не удавилась от смеха:

– Кому он только не обещал!.. В последний раз какой-то рыбе… Азазель, помнишь? Толстой мерзкой рыбе с вот такими губами!

Азазель вяло удивился:

– Правда? А мне казалось, то была ты… Вон там в стеклянной баночке перец, добавляй по вкусу.

– Да, – согласилась Аграт, – немножко можно, а то пресновато. А что твой друг не ест?

– Ему твои колени нравятся, – сообщил Азазель голосом опытного предателя. – Ого, уже и ляжки… Тоже просто совершенство!.. Какой изгиб, какой изгиб… Смотри, Мишка, и без копыт! Редкая женщина. Они же все с копытами, только от нас прячут. Невидимые такие копыта. И хвосты, как у коз. Глазом не видно, но рукой нащупать можно. Если хорошо щупать, а не кое-как.

Аграт улыбнулась одними глазами Михаилу:

– Он тебя часто обижает?

– Он обижает, – ответил Михаил, – а я не обижаюсь. Господь велел быть снисходительным к тем, кого он сам обидел.

Аграт ела быстро, с огромным удовольствием, Михаил видел, как ей хочется отбросить нож и вилку, но, глядя на них обоих, старательно срезает мясо и отправляет в рот, наконец все же оставила эти блестящие штуки, ухватила руками бараний бок руками, принялась выламывать смачные хрустящие ребрышки, самое лакомое у барашков, грызла и поглядывала на Михаила смеющимися глазами, молча приглашая и его, отбросив новомодные штучки, поучаствовать в пиршестве.

Азазель сказал отечески:

– Обожаю простые удовольствия! Это последнее прибежище сложных натур, подобных мне.

Михаил кивнул в сторону бутылок вина в шкафу:

– А то простое или уже сложное?

Азазель беспечно пожал плечами:

– Никто не скажет, что я здорово пью. Могу часами обходиться без алкоголя. Это говорит о моей самодисциплине и высокой моральной ответственности перед цивилизацией.

– Да, – сказал Михаил с иронией, – себя не похвалишь, от других разве дождешься?

– А что, – ответил Азазель подчеркнуто серьезно и поправил несуществующий галстук, – высокая репутация – первейшая необходимость для жулика!.. Аграт, вина налить?

Аграт покачала головой:

– Я пока не поняла, что в нем хорошего. Это же перебродивший виноградный сок? В смысле испорченный?

– Но зачем-то Господь позволил Ною взять с собой виноградную лозу? – напомнил Азазель. – А потом позволил упиться в хлам и валяться, как мерзкая свинья в грязи, ничего не соображая?

Она сказала с презрением:

– Не понимаю и понимать не хочу!

Азазель кивнул в сторону Михаила, тот с чашкой кофе в руке внимательно слушает, настороженный и сосредоточенный.

– А вот он уже почти понимает. Нельзя от людей требовать постоянной праведности, вот в чем горькая истина!.. Праведники тверды в своей праведности, стоят на ней и… не развиваются. А человеку нужны для совершенствования угрызения совести, что вот он, человек, а сорвался в свинство, поддался своей скотской натуре…

– Все равно пить не буду, – сердито заявила она. – Я и есть праведница! В своем смысле и по своим меркам.

– Нам больше останется, – сказал Азазель с удовольствием. – Вон Мишка как пьет, как пьет!.. По бутылке за раз. Все, что покрепче. Тоже старается понять, что в алкоголе хорошего… Старается, старается, ох как старается!