– Так он говорит?

– Так точно.

Родионов с удовольствием ел кашу, сожалел о том, что его жена на завтрак постоянно жарила ему глазунью и еще колбасу – до хрустящих корок. Может, потому и не вышло у них? Он кашу, оказывается, любит, а она и не попыталась ни разу выяснить, травила каждое утро не пойми чем.

– Анфиса привезла Валентину в поселок, по дороге они много разговаривали. Валентина рассказала ей о гостях и о том человеке, который явился незваным и потом всех убил.

– Имя!

– Со слов Анфисы, Валентина не назвала ей имени убийцы, но сказала, что это именно тот человек, который виновен в гибели вашей дочери, товарищ подполковник. И она очень хотела с вами поговорить об этом, но не успела.

– Я понял… – хриплым голосом отозвался Звягинцев и поднял взгляд на портрет Ирины. – Он платил ей все эти годы, так? За молчание? Отсюда и денежки у нее водились.

– Со слов Анфисы, так и было. И тут вдруг этот человек решил, что платить ей больше не будет. Может, денег не стало, а может, она требования ужесточила. Не секрет, как обычно заканчивают шантажисты. Вот и…

Родионов встал, собрал со стола грязные тарелки, вымыл в раковине и вернул в шкаф.

– Когда Анфиса подвезла ее к дому, где спал пьяный старший лейтенант, их там уже ждали. Кто это был, Анфиса не рассмотрела, но уверяет, что Валентина узнала его по силуэту и пошла к нему. А наутро ее нашли повешенной в лесополосе.

– Это ведь не все, майор? Ты провел полную проверку, так?

– Да… И результаты обескураживают. – Родионов без разрешения поставил на плиту чайник и зажег газ. – Я поначалу решил, что старший лейтенант приложил к этому руку и вызвал кого-то, но с его телефона не было сделано ни одного звонка, я проверил. Вполне возможно, что и правда был пьян и спал.

– Могли отслеживать звонки на телефон Анфисы.

– Могли. Но звонок с телефона врача общей практики из соседнего села вряд ли натолкнул бы кого-то на мысли о Валентине.

– И какие же у тебя соображения, майор, на этот счет?

– Кто-то видел, как Анфиса уезжает из поселка на внедорожнике Данилы и как она возвращается. Он знал, куда она подъедет, и это кто-то из ваших сотрудников. Из вашего отдела, товарищ подполковник. – Родионов хозяйничал с чашками и сахарницей, чайные пакетики он уже нашел. – Если бы вы видели, каким составом прибыли на место преступления ваши люди, как выставили свои машины, то…

– То сделал бы вывод, что это намеренное уничтожение улик на месте преступления? Это вы хотите сказать?

– Других мыслей у меня нет.

– Усову о своих соображениях докладывал, майор?

– Никак нет, Илья Сергеевич. Никак нет… – Родионов виновато глянул на старого подполковника. – Если честно, то я никому, кроме вас, здесь не доверяю.

Чайник засвистел, и они отвлеклись, принявшись рассуждать о преимуществах зеленого и черного чая, но мыслями были далеки от этой праздной беседы. Поэтому Звягинцев не удивился, когда Родионов сказал:

– Есть еще кое-что.

– Анфиса сообщила?

– Да, – кивнул Родионов и поставил чашку с нетронутым чаем на стол. – Она сказала, что на машине, забравшей Валентину, на левой фаре не работал дальний свет, а правая горела исправно. Силуэт мужчины показался ей крепким, накачанным, но его лица рассмотреть она не смогла. Во-первых, свет бил в лицо, во-вторых, был низко надвинутый капюшон.

– Рост?

– Она ничего не сказала. Но когда они подъехали, машина поморгала фарами, он знал, кого ждет. И Валя пошла безропотно. Знала, боялась и шла.

– У нее не было выбора, – покивал Звягинцев и остро глянул на майора. – Ты Усова подозреваешь, да? Они же с Данилой дружки закадычные.

– Честно? – Родионов пригладил волосы ладонью и встал из-за стола. – Я подозреваю всех, кроме вас. Я тут навел справки, Илья Сергеевич, о ваших сотрудниках и пришел к выводу, что их расходы во много раз превышают официальные доходы. Не у всех, нет: и Усова, и его друга – старшего лейтенанта, и еще пары сотрудников. Я не налоговая, предъявить не могу, но… тут есть над чем поразмыслить.

– Хочешь сказать, чтобы платить шантажистке, надо иметь неплохой стабильный доход?

– Именно.

– Погоди… Есть одно но… – Звягинцев пошел провожать майора. – Если это кто-то из наших, он мог как-нибудь аккуратно избавиться от Толкачевой. Тем более он очень ловко орудует ножом. Ножом…

Он замер в метре от входной двери и задумчиво наблюдал, как Родионов лезет в карман куртки за мобильным телефоном, отвечает, коротко представившись, слушает, бледнеет и качает головой.

– Ну вот и все, – выдохнул он, закончив разговор. – Твою мать, а! Последняя ниточка оборвана. А я его предупреждал, идиота!

– Что-то случилось? – Звягинцев вылез из домашних тапок и нагнулся за ботинками. Дома он теперь точно не усидит.

– Только что мне позвонили из отдела. В коттеджном поселке найден труп нашего единственного свидетеля – Инги Сомовой. Я еду туда. Вы со мной?

Звягинцев кивнул, натягивая старый шуршащий плащ.

– По дороге поговорим. – Он запер дверь и опустил ключ в карман. – Есть у меня кое-какие соображения. Странно, что я не подумал об этом раньше. Старый дурак, как я мог забыть…

У ворот загородного дома Сомовых стояли машины полиции и «Скорая». Хозяин дома – Игорь – медленно бродил по дорожкам, по которым так любила бегать по утрам его жена. Это ему успел сосед рассказать – пожилой дядька интеллигентной внешности и генеральской выправки. Генералом он никогда, конечно, не был – занимал пост когда-то в одном из министерств, не самый важный, но и не самый последний. Он наводил справки о соседях, прежде чем решился на строительство.

– Она каждое утро бегала. Сначала разминалась, потом бежала, а уж под самый конец делала гимнастику. Она была очень спортивной, ваша жена…

Игорь болезненно морщился и очень хотел попросить старика заткнуться, но молчал из вежливости. Вход в дом оцепили и никого не пускали. Ждали экспертов и майора Родионова, негласно объявив Ингу жертвой залесского убийцы.

Все, кто прибыл на место преступления: дежурный наряд полиции, врачи «Скорой», соседи, которых попросили быть понятыми, сам Игорь – топтались на улице. Все давно промерзли, а Игоря трясло от нервного потрясения. Ветер и начавшийся мелкий дождь ретушировали мрачное ожидание мерзкими красками.

Ему хотелось поскорее попасть внутрь и покончить уже со всеми формальностями. Он устал ждать припозднившегося майора и посылал на его голову сотни проклятий.

«Важничает, сука! Не торопится! Не понимает, каково это: стоять на пороге собственного дома и не сметь войти, зная, что там внутри!»

Он давно перестал замечать, что ходит по участку кругами, говорит сам с собой, без конца хватается за телефон и набирает номер своей жены. Тот был выключен – а как иначе! Только так, учитывая обстоятельства.