Остров Куйсу среди Кукунора представляет своеобразное убежище буддийских отшельников, которые только зимой, когда озеро замерзает, могут сообщаться с внешним миром, а летом совершенно отрезаны от людей, так как на озере нет ни одной лодки. Поэтому не мешает привести здесь сведения об этом острове, которые собрал геолог А. А. Чернов, участник позднейшей экспедиции Козлова. Он добрался до острова вдвоем с казаком Четыркиным, на имевшейся в экспедиции складной лодке, с большим риском, так как в конце августа погода была бурная и озеро сильно волновалось; расстояние от южного берега до острова около 25 км.

Промокшие до нитки путники причалили к острову поздно вечером и провели ночь в маленькой пещере, где нашли запас аргала, позволивший развести огонь и обсушиться. Утром они обнаружили другую пещеру и в ней увидели отшельника, который сидел на особом возвышении перед открытой книгой и бормотал молитвы; перед ним стояли молитвенные чашечки и блюдечки. Увидев гостей, словно свалившихся с неба, монах вскочил, страшно испуганный, руки его тряслись, зрачки расширились. Приняв хадак, поднесенный ему для успокоения, он поспешно стал усаживать гостей на полу, бросив на него баранью шкуру, и поставил перед ними все свои съестные припасы.

Скороговоркой, заплетающимся языком, он все время выкрикивал слова молитвы или заклинания, временами проводя пальцем по горлу и насильственно улыбаясь. Потом он схватил большую чугунную чашу и выбежал из пещеры, чтобы поспешно подоить коз; теперь можно было расслышать непрестанно повторяемое слово «тэр-занда, да-тэр-занда-да» («что делать, что делать»). Подоив коз, он поставил чашу на огонь. Увидев, что гости едят как люди, он понемногу успокоился, чаще улыбался, но не сводил с них глаз и быстро перебирал четки, шевеля губами. Угощение состояло из простокваши, сушеного творога и масла; у монаха был еще кирпичный чай, дзамба и совершенно высохшая баранья нога – очевидно, приношения паломников, посетивших остров еще прошлой зимой.

После угощения гости пригласили монаха посмотреть их лодку, чтобы убедить его, что они не прилетели с неба. Тогда он понял, что гости – иностранные люди, а подарки – перочинный ножик и пустая жестянка – окончательно успокоили его, и он пригласил гостей следовать за ним, показывая, что на острове есть еще отшельники. Их оказалось двое, каждый жил в отдельной пещере. Все они были пожилые, но не старые, тангутского типа; они были одеты в бараньи шкуры, мало напоминавшие одежду; на ногах – низкие сапоги, кое-как сшитые из шкур, шерстью внутрь. Первый монах был выбрит и имел обычный вид ламы, а другие два обросли волосами, которые им заменяли головные уборы.

Гости осмотрели небольшую кумирню в громадной нише в скале, в которой находились глиняные статуи сидящего Будды в аршин высотой (всего 21 статуя), затем обошли весь остров и сделали съемку его, собрали образчики горных пород. Остров имеет 1650 м в длину, 560 м в ширину в самой широкой части и состоит из нескольких уступов, высший из которых достигает 80 м над уровнем воды озера.

Берега частью обрывистые, скалистые, частью пологие. Вокруг них в воде видны были большие стаи крупной рыбы одного вида, указанного выше, плавали стаи черных и белогрудых бакланов и летали чайки, гнездившиеся на скалах острова. На последнем живут также крачки, гуси, турпаны, жаворонки, вьюрки, краснохвостки и горихвостки, а из четвероногих – только лисицы. Ни деревьев, ни кустов нет, но есть полынь, дикий лук, тмин, дэрису, крапива, астры, мальва, папоротники. Трава сильно общипана, так как у отшельников имеется полтораста овец и коз, которые и доставляют им молоко, мясо, одежду, топливо (в виде помета) и освещение (в виде масла). Но, к удивлению, это стадо было не общее, а разделено, и не равномерно: самый богатый лама имел 80 штук, другой – 50, а третий только 20 – и, очевидно, жил впроголодь. Кроме того, по острову бродила ожиревшая лошадь, ценная как производитель аргала. Зимой отшельники по очереди отправлялись верхом на берега для сбора подаяния. Для овец и коз возле каждой пещеры были устроены загородки, где животные проводили ночь.

Вода в Кукуноре горько-соленая, и пить ее нельзя. Монахи и животные пользовались дождевой водой, собиравшейся в ямах, вырытых вблизи пещер; эта вода была мутная, солоноватая и с неприятным привкусом от загрязнения.

Путешественники провели на острове несколько дней, занимаясь его изучением и наблюдая жизнь отшельников, которые почти все время просиживали на своих возвышениях в пещерах, монотонно произнося молитвы. Один из них занимался также изготовлением маленьких статуэток из глины с маслом, выдавливая их тремя металлическими штампами, вправленными в слоновую кость. Они раздавались паломникам, посещавшим зимой остров, в обмен на приношения, состоявшие главным образом из кирпичного чая и дзамбы.

На пути к острову и обратно путешественники измеряли глубину озера: наибольшая оказалась равной 37,5 м, что очень немного для такого большого озера. Интересна тибетская легенда о происхождении озера, которую записал Пржевальский. В очень древнее время на месте Кукунора была обширная равнина, а озеро находилось под землей в Тибете, на месте нынешней Лхасы. В наказание за выдачу одной тайны стариком, жителем равнины, бог затопил ее, причем погибло множество людей и животных. Вода изливалась через отверстие в земле. Наконец бог сжалился, и по его приказанию чудовищная птица схватила в горах Наньшаня огромную скалу и заткнула ею отверстие. Эта скала и представляет остров Куйсу (т. е. «пуп»)[9].

Озеро Кукунор прежде было многоводнее и заливало берега почти до подножия гор, покрывая также остров Куйсу. Это доказывается террасами как на острове, так и на южном берегу, достигающими 50 м над уровнем озера, как я определил на своем пути, а Чернов на острове. Озеро медленно усыхает, хотя не имеет стока, а получает приток из многих речек с гор и из большой реки Бухаин-Гол, впадающей в западный конец озера; но, очевидно, испарение несколько превышает приток вследствие сухости климата.

По берегам Кукунора не только леса, но даже крупные кустарники отсутствуют, хотя в Южно-Кукунорском хребте на большой высоте над уровнем моря мы видели еловые и можжевеловые леса. Поэтому отсутствие леса на берегах озера объясняется не абсолютной высотой, а, вероятно, сильными ветрами.

Следующий переход привел нас почти к концу южного берега, и мы разбили палатки на нижней террасе близ воды, которая манила своей свежестью и порядочным прибоем. К ужасу моих китайцев и монголов, я стал купаться в озере, дно которого ровное и песчаное. Мои спутники еще могли понять то, что я полез из-за рыбы в речку, глубиной ниже пояса, но простое купание в холодном озере и при сильном волнении их поразило. В этот вечер я решился, ввиду отсутствия тангутов, отпустить трех своих проводников, стоивших больше 6 рублей в сутки, и остаться еще два дня на берегах озера, чтобы лучше изучить его древние и новые отложения. До города Донкыр было уже недалеко, а монгол Абаши знал туда дорогу.

Отпустив проводников, мы на следующий день передвинули лагерь к самому концу южного берега, а днем позже – по этому берегу дальше на север, к подножию большой площади песчаных холмов-дюн, которые надо было осмотреть; среди них оказалась высокая гряда, поднимавшаяся не менее чем на 60 м над поверхностью озера. По форме и положению этих песков можно было судить, что на озере господствуют ветры с юго-запада, со стороны высокого Тибетского нагорья. Впрочем, достаточное количество влаги в воздухе и почве обусловило то, что в этих песках по котловинам между грядами видно было довольно много чия, разных трав и мелких кустов.