Пройдя по коридору, я вошел в комнату для гостей. Она оказалась совершенно безликой, заставленной разношерстной эклектичной мебелью. Шкаф был пуст, как и оба ящика туалетного столика. У меня возникли сомнения, что на этой односпальной кровати когда-либо кто-нибудь спал.

Выскользнув обратно в коридор, я вышел на лестницу и спустился на несколько ступенек вниз. Из обеденного зала доносился негромкий голос Орсона. Заскрипели отодвигаемые стулья, затем послышались шаги, направляющиеся в прихожую. Я поднялся обратно наверх, но когда шаги продолжили приближаться в моем направлении, я бегом вернулся в спальню Орсона и снова спрятался в шкафу.

Брат и его гостья вошли в комнату и вместе упали на кровать. Я услышал голос Орсона:

– Ты мне очень нравишься.

– И ты мне тоже нравишься.

– Да?

– В противном случае меня бы здесь не было.

Судя по голосу, Арлене было около тридцати. Низкий и грудной, он тем не менее сохранил нотки девичьей невинности. Я понял, чем она привлекла Орсона. Лампа на туалетном столике погасла. Какое-то время возлюбленные целовались в темноте, и их томные вздохи напомнили мне вечеринки в старших классах школы.

– Тебе хочется, чтобы я это сделал? – спросил Орсон.

– Оооох!

– Точно?

– Да!

В комнате наступила тишина, нарушаемая лишь влажным чмоканьем.

– Догадайся, что у меня в этом кармане? – наконец спросил Орсон.

– Мм… Что?

– Глупышка, ты должна сама догадаться.

– Это что-то круглое и мягкое?

– На самом деле это что-то твердое.

– Мм…

Я чувствовал, что от вина голос Арлены начал заплетаться.

– И очень острое.

– Ого?

– Ты говорила обо мне своим знакомым?

– Что ты имеешь в виду?

– Кто-нибудь знает, что мы с тобой встречаемся?

– Какое это имеет значение?

– Просто ответь.

Я уловил в голосе Орсона злость, но его гостья, уверен, не обратила на это внимания.

– Только девочкам с работы.

Орсон вздохнул.

– Я же просил тебя никому не говорить. Ты упоминала мое имя?

– А что?

– Арлена, ты говорила своим подругам, как меня зовут?

– Не помню. – Ее голос стал томным. – Милый, что ты скажешь на это?

Зашуршала расстегиваемая молния.

В темноте послышалось какое-то резкое движение.

– Не прикасайся ко мне! – прошипел Орсон.

Заскрипела кровать, и я предположил, что Арлена уселась в ней.

– Зажги свет, – сказала она. – Зажги свет!

Но свет не зажигался.

– Ты сказала своим подругам, как меня зовут?

– Почему ты ведешь себя так странно?

– Ответь, чтобы я смог показать тебе, что у меня в кармане.

– Да, я сказала им, как…

– Проклятье!

– Что?

– Ты можешь уходить.

– Почему?

– Уходи!

– Что с тобой? Я думала… я хочу сказать, ты мне нравишься, и я думала…

– Я задумал для нас на этот вечер нечто необыкновенное. А ты все испортила. Я собирался тебя вскрыть, Арлена.

– Что?

– Уходи из моего дома!

Снова заскрипела кровать, ноги опустились на пол, послышался шелест расправляемой одежды.

– Я не могу поверить… Дэвид, тебе нужна помощь!

– Возможно.

– Ты должен обратиться к…

– Я бы посоветовал тебе поскорее уйти отсюда, пока ты еще в состоянии.

Арлена выскочила из спальни в коридор с криком: «Долбаный извращенец!» Всхлипывая, она добежала до входной двери.

Какое-то время после ухода Арлены Орсон сидел в темноте. Почему-то я ожидал, что он, оставшись один, расплачется, сломается. Однако этого не произошло. Когда мои глаза привыкли к темноте, я начал различать в спальне предметы: картина на стене, книжные шкафы, вытянутые на кровати ноги Орсона. В окно мне были видны светящиеся точки на черных склонах гор в противоположном конце долины.

Минут через тридцать я решил, что Орсон заснул. Тогда я начал настраивать себя на то, чтобы выползти из шкафа и сделать то, ради чего пришел сюда. Но как только я зашевелился, Орсон резко уселся в кровати. Застыв неподвижно, я следил за тем, как его рука нырнула под кровать и достала оттуда что-то, похожее на коробку из-под обуви. Положив коробку на матрас, Орсон скинул с ног тапки и зашвырнул их через всю комнату. Один тапок залетел в шкаф и едва не попал мне в голову.

Я услышал металлический щелчок. Улегшись на кровать, Орсон заговорил тихим, монотонным голосом:

– Сейчас… девятнадцать часов сорок пять минут, сегодня восьмое ноября, пятница. Только что ко мне приходила Арлена. Я уже говорил тебе о ней. Та сотрудница юридической фирмы из Бристоля. Это должно было произойти сегодня. Я думал об этом весь день. Всю неделю. Но она рассказала обо мне своим коллегам по работе – назвала мое имя, и это конец. Мне пришлось проявить все свое самообладание. Я до сих пор еще ни разу не пользовался ножом для бумаги, поэтому очень расстроен тем, что сегодня ничего не получилось. Если и дальше у меня все будет так плохо, возможно, дело кончится тем, что я допущу какую-нибудь оплошность, как тогда в Берлингтоне. Но ты взял за правило никогда не заниматься подобным в этом городе, и это разумное правило, так что не надо ничего портить.

Орсон остановил диктофон, но затем снова включил запись.

– И еще одно. Сегодня я вышел в Интернет и увидел, что второе прошение о помиловании Джеймса Кейлера также отклонено. Полагаю, это означает, что казнь назначат на ближайшее время. Это просто замечательно – то, что я там сделал. Просто замечательно. Наверное, я съезжу в Небраску, когда Кейлера поджарят на электрическом стуле. Кажется, в «Кукурузном штате» все еще сажают на электрический стул.

Вернув диктофон в коробку из-под обуви, Орсон достал кое-что другое. Встав с кровати, он подошел к туалетному столику, на котором стоял видеоблок. Вставив кассету, включил телевизор. Когда началось воспроизведение, Орсон улегся на живот, приподняв голову на локтях.

Изображение было цветное. О господи! Сарай. Я ощутил приступ тошноты.

– Это Синди, и она только что провалила тест. Синди, поздоровайся!

Женщина была привязана к столбу за кожаный ошейник. Орсон направил камеру на себя: вспотевшее лицо, искрящиеся глаза, торжествующая улыбка.