– Да, – шагнула к нему светловолосая девушка. – Я плохо себя чувствую и хочу домой.

– Еще кто? – спросил Штейн.

– Она не знает, что такое труд, – насмешливо проговорил крепкий парень.

– Рита, – сказал Штейн, – девушку отправь в Якутск и домой. Возьми у нее подписку за деньги на билет до Москвы.

– Хорошо, Иннокентий Яковлевич, – отозвалась та. – Идите сюда, – позвала она девушку. – Ваши имя и фамилия?

– Пожалуй, сбудется мечта идиота, – усмехнулся Мамонт.

– Ты про что это? – угрюмо спросил Софрон.

– Да про тебя. Ты ж страдалец по молоденьким жопкам, вот и шанс тебе поиметь одну.

– Не понял… – протянул Софрон.

– А чего тут не понимать-то? – снова хохотнул Мамонт. – Сопровождать ее в Якутск будешь ты. А уж по дороге делай с ней что душа пожелает.

– Ты чего базаришь? – зло спросил Иван. – Думай…

– Заткнись, – усмехнулся Мамонт. – Или ты тоже молоденькую желаешь? Так напросись с ним в провожатые и поимеете оба! – Он сошел с катера.

– Что-то я не понял, – покачал головой Клыков, – в чем проблема? Мне такая канитель на хрен не упала. Эй! – окликнул он идущего к катеру Штейна. – Слышь, умник, что за дела?

– Чего ты хочешь? – спросил тот.

– Девку куда отправляешь?

– Слушай, ты, – прошипел Штейн, – не суй нос куда не следует!

– Ты! – Иван выхватил нож.

– Не советую, – услышал он голос Мамонта и, повернувшись, увидел Митяя с винтовкой, – он со ста метров белке в глаз попадает, так что не дури.

– Вот что, молодой человек, – сказал Штейн, – я понимаю ваш порыв, но хочу напомнить: за вами три убийства, и если вы помешаете мне в чем-то, вас убьют, а в уголовке закроют розыскное дело. Если же вы не будете мешать, то получите приличные деньги и дело уйдет в кипу нераскрытых. Вас послали со мной не для того, чтобы вы обсуждали или осуждали мои действия, а чтоб охраняли меня и мою группу. Надеюсь, вопросов у вас ко мне больше не появится.

– В натуре, я поведу эту телочку? – шепотом спросил Мамонта Софрон. – И могу что угодно с ней делать?

– Только чтобы она потом трупом стала! – Мамонт подмигнул Софрону.

– Значит, сегодня на вертолете полетим! – восторженно воскликнула Женя.

– Не боишься? – спросил Машу Евгений.

– Нет. Хотя я ни разу еще не летала. Надеюсь, того, что случилось с мамой, со мной не будет. Их вертолет упал потому, что мой отчим подсыпал снотворное в термос пилота. И мама чудом осталась в живых.

– Пслушай-ка, – подошла к ней Рита, – твою маму зовут Ирина Войцевская?

– Да. А вы ее знаете?

– Нет, но ее история широко известна в наших краях. Ее спас неожиданно для всех бежавший из лагеря бандит-людоед. И многие говорили о том, что Войцевская осталась жива, потому что этот бандит кормил ее остатками третьего спасшегося.

– Я знаю это, – спокойно проговорила Маша. – Но потом выяснилось, что бандит кормил ее волчьей лапой, сваренной с добавлением хвои и корня стланика. Вот он стланик. Это старинный якутский рецепт.

– Ишь ты, какие у нас тут люди! – Митяй, прикуривая, внимательно, как бы запоминая, посмотрел на Машу.

– Удачи вам и хорошего заработка, – пожелала девушка с моторной лодки. Софрон запустил мотор и махнул рукой Ивану. В этот момент послышался рокот вертолета.

– Ура! – закричали туристы. Пряча усмешку, Мамонт отвернулся. Митяй, затянувшись, снова посмотрел на Машу и покачал головой. Играя желваками, Иван достал пачку сигарет.

– Вот влип, – процедил он. – Раскатал губу, придурок. – Он жадно затянулся. – Обеспечить безопасность туристов. Купился, индюк. А Софрон, – посмотрел он в сторону уплывшей моторки, – чех.

– Почему мы остановились? – испуганно спросила девушка.

– Как почему? – вытаскивая ее из лодки, усмехнулся Софрон. – Покувыркаемся, и если по нраву придешься, отпущу.

– Помогите! – пытаясь вырваться, отчаянно закричала она.

Он рассмеялся:

– Да никто тебя не услышит. Слушай, киска, – он разорвал на ней майку, – давай по-хорошему. Не любитель я силком добиваться. Потом отпущу, обещаю. Повезет – живой останешься. Иначе пришибу. Так давай…

Оттолкнув его, девушка побежала вверх по склону сопки. Он бросил ей вслед рюкзак, который, попав в спину, сбил девушку с ног.

– Значит, не хочешь по-хорошему? – Усмехнувшись, он пошел к ней.

Девушка отчаянно закричала и попыталась ползти вверх. Удар опрокинул ее на спину.

– Завтра утром полетим, – сказал молодой мужчина в летном шлеме. – И с одной посадкой к вечеру доберемся. Пожрать есть что-нибудь? – спросил он Риту.

– Конечно, – улыбнулась та.

– Чего психуешь? – Мамонт сел рядом с Иваном. – Из-за девки, что ль? Да хрен ты на нее забей. Нормальная не поехала бы в эту глухомань. А так и кореш твой порезвится, и бабки приличные заплатят. Им же всем хана, – кивнул он на окруживших вертолет парней и девушек. – Попашут трохи у староверов, а потом их в реку, расчленив, спустят. Разве ты не знаешь об этом? – Он внимательно посмотрел на Клыкова.

– Да просто не привык еще.

– Привыкай, друг мой милый, деньги за так может только нищий у церкви получить.

– Она точно мертва? – спросил по телефону Штейн.

– Да, – ответил Софрон. – А мне что делать? Хотелось бы вернуться.

– Возвращайся к утру. Скажешь, что вас встретили. Но постарайся, чтобы труп не нашли, оттащи подальше от реки и…

– А не лучше камешек побольше – и в реку?

– Уходи отсюда, – услышала сидевшая на камне у воды Маша.

Вскочив, она повернулась, но никого не увидела и удивленно посмотрела по сторонам.

– Кажется, что ли? – прошептала она и пошла к катеру.

Горное плато

– Завтра, значит, прибудут? – спросил по телефону Старец. – Сколько их?

– Осталось восемь, – ответили ему. – Все молоды, здоровы. Если согласились, значит, азартны. Прими совет, Посланец Божий, не принуждай их к работе. А когда увидишь, что работа им надоела, рассчитайся и отпусти всех, кроме Иннокентия. Ты меня понял?

– Я привык к обращению на вы. На первый раз прощаю тебя, сын мой. Но запомни: больше подобного не потерплю. – Старец отключил сотовый. Повернувшись, поклонился большой иконе в углу кельи. – Да сгинут все враги наши. Да прости все грехи наши, Всемогущий! – Он трижды перекрестился.

– Как ты себя чувствуешь? – присев около лежащего бородача, спросила Фекла.

– Нормально, – хрипловато отозвался тот. – Я Аркадий Завин, солдат. Но не помню ничего про войну. Я воевал? – Он взглянул на нее.