– Простите, мне нехорошо, – пробормотала Джульетта. – Нельзя ли мне чашку чаю? Я думаю, это шок. Говорят, горячий сладкий чай – то, что нужно в таких случаях.

– Да, мисс, верно. Вы оставайтесь тут, я сейчас.

Хороший человек, подумала она. Добрый. Ей и правда было нехорошо – она не ожидала, что Беатриса будет так жутко выглядеть.

Все имущество Беатрисы лежало, увязанное в оберточную бумагу, на боковом столике в той же комнате. На свертке кто-то написал черными чернилами: «Джульетта Армстронг», а потом зачеркнул и написал сверху «Женщина, неизвестная». Вся человеческая жизнь уместилась в один сверток, подумала Джульетта. Ей представился дом на Пелэм-Плейс, забитый до крыши «лучшими вещичками» миссис Скейф. Чтобы упаковать жизнь миссис Скейф, понадобилась бы уйма оберточной бумаги.

Джульетта взяла сверток в руки и обнаружила, что он гораздо тяжелей и неудобней, чем она предполагала; она словно тащила на себе всю Беатрису. Она вышла из комнаты и двинулась по коридору к выходу. Сворачивая за угол, она услышала за спиной голос работника морга: «Мисс Уилсон, мисс Уилсон!»

Вернувшись в «Долфин-Сквер», Джульетта расстелила газету на ковре в гостиной и распаковала сверток с дешевыми тряпками Беатрисы. С них посыпались черными струями сажа и угольная пыль. Грязнее всего был шарф. Это он и есть – орудие убийства? Но почему тогда полиция не оставила его себе как вещественное доказательство? Шарф был шелковый, от Эрме, дорогой. Последний раз Джульетта видела его на дряблой шее миссис Скейф. Неужели Беатрису убила сама миссис Скейф, а не кто-то из ее бандитов? С одной стороны, маловероятно. С другой, миссис Скейф – дама внушительного калибра, а Беатриса была маленькая и худенькая. Но почему тогда угольная яма клуба «Карлтон»? Может, миссис Скейф пожаловалась Труди за чашкой чаю и сконами, что у нее на руках труп, а Труди сказала: «Я знаю, куда его можно девать»?

Собственно сумочка оказалась пуста. Ни «Красной книги», ни клочка бумажки с надписью крупными буквами «УЛИКА». Ни, конечно, бриллиантовых сережек.

– Джульетта? – В дверях появился Перри. – Боже, какая вы грязная. Это вещи той бедной девушки?

– Беатрисы. Да.

– А это ваша сумочка? Серьги, я полагаю, не нашлись?

– К сожалению, нет.

Он равнодушно пожал плечами:

– У Гаррарда есть на них страховка. Итак… Мы по своим каналам обошли обычные бюрократические препоны. Тело увезли в похоронное бюро на Лэдброк-Гроув, а в пятницу похоронят на кладбище Кенсал-Грин.

– Она сирота, – сказала Джульетта. – Я думаю, всем все равно.

– Мне очень жаль. Правда. Но вы же понимаете, общественное благо и все такое.

– Я тут подумал… – сказал Перри.

Он потянулся через накрахмаленную белую скатерть, покрывающую столик в ресторане Симпсона, и взял Джульетту за руку. Он повел Джульетту ужинать, чтобы «немножко подбодрить» после морга. Кажется, смерть Беатрисы его нисколько не задела. Всего лишь еще одна жертва войны. Одна девушка. Никто. Серая мышка.

– И конечно, мы отпразднуем нашу с вами помолвку, – добавил Перри.

Он еще раньше купил ей кольцо – скромное, с сапфиром, – и сейчас под ним на пальце уже образовался черный ободок. Перри все время тянулся к ее руке с кольцом, приподнимал и держал на весу, словно желая показать всему миру: она – его невеста. Вероятно, лучше быть невестой, чем «мамзелью», подумала Джульетта. Хотя кто его знает.

К ним угрожающе приближалась громоздкая тележка, накрытая серебряным колпаком. Официант картинным жестом снял колпак, и под ним оказалась огромная говяжья нога – такая сырая и кровавая, что, может быть, сердце несчастной коровы еще не перестало биться. Вот вам и продукты по карточкам. Официант отрезал несколько ломтей говядины и разложил им на тарелки.

– Вы тут подумали, – напомнила Джульетта.

– Да, спасибо. Я подумал, что если девушку…

– Беатрису, – устало напомнила Джульетта.

– Да. Если ее в самом деле приняли за вас, значит убийца думал, что убивает вас. У нее была ваша сумочка и ваши документы. Будьте очень осторожны в ближайшее время, пока преступники не окажутся за решеткой.

Джульетте казалось странным, что в течение нескольких дней Джульетта Армстронг официально не существовала. Будто ушла в самоволку, порезвиться с ангелочками, козочками и овечками. Пока ее не было – может, вызвали Айрис и велели ей работать дублершей? Интересно, как она справилась. Заметил ли Перри подмену? Не подумал ли, что это…

– Ешьте, – бодро сказал Перри. – Скоро такой еды уже не будет, а вам нужно нарастить мяса на костях.

Обычно крепкий желудок Джульетты взбунтовался, и она незаметно побросала бóльшую часть говядины («мяса», подумала она, и тошнота подкатила к горлу) в расстеленную на коленях салфетку. Встала и со словами: «Прошу меня извинить, я сейчас вернусь» – ушла в туалет. Салфетку она прихватила с собой и вывернула ее содержимое в мусорную урну в туалете. Интересно, что подумает уборщица.

«Воспринимайте это как приключение», – сказал Перри, когда вся эта история только начиналась. Тогда ей действительно казалось, что это приключение. Забавная эскапада, словно в книгах Бьюкена или Эрскина Чайлдерса. Занимательный сюжет из «Книги для девочек». «Русская чайная», расклейка листовок, побег из окна по плющу. Но мы ведь не в книге, правда? Человек погиб. Беатриса погибла. Малая пташка. Мышка. Ничтожное существо – для всех, кроме Джульетты.

К Перри, кажется, вернулось ровное расположение духа. Джульетта была рада, что омрачавшая его черная туча рассеялась, – ей было с каждым днем все труднее подлаживаться под его перепады настроения.

– Есть один американец, мы за ним следим, – сказал ей Перри. – Его зовут Честер Вандеркамп. – Он произнес это имя с отвращением – он вообще не любил американцев. – Он работает в американском посольстве шифровальщиком.

– Шифровальщиком? Это что – коды, засекреченные каблограммы и все такое?

– Да. Он видит всю корреспонденцию посольства, исходящую и входящую. Он резко против участия Америки в этой войне. Такой тон, конечно, задает их посол, а он соглашатель, стремится умаслить немцев. – Перри питал особую ненависть к Кеннеди[31]. – Он обожает их. Ненавидит евреев, говорит, что они прибрали к рукам промышленность, правительство, Голливуд и так далее, – в общем, вся обычная иеремиада. Этот самый Вандеркамп шифрует и дешифрует самые секретные телеграммы и, судя по всему, копирует их и уносит копии домой. У него квартира на Ривз-Мьюз, прямо за углом от посольства.

– Откуда вы все это знаете?

– Мамзель Бушье за ним «поухаживала».

– Жизель?

– Наша собственная Мата Хари. Ее конек – интимные разговоры в постели. К несчастью для нас, Вандеркамп обрабатывает переписку Черчилля и Рузвельта – они обсуждают, как Рузвельт может нас поддержать. Если изоляционисты и соглашатели в Штатах наложат лапу на эту переписку, у них будет праздник. А Рузвельту придет конец. У Вандеркампа много и других материалов, чрезвычайно опасных для наших войск в Европе, – военные тайны и все такое.