пояса — длинные черные волосы — и всем говорила, что она наполовину китаянка, но она никогда не была китаянкой, — язвительно сказала Шейла. — Ее мама была такой же белой, как мы с тобой. На ферме Чепмен никогда не было ни одного китайца. Но мы никогда не говорили ей, что знаем, что она лжет. Мы просто были счастливы, что вернулись на ферму, я и Брайан. О чем ты меня спрашивала?

— Просто о церкви и о том, как она возникла.

— О… Джонатан проводил курсы, с медитацией и всеми его восточными религиями и прочим, а потом он начал проводить службы, и мы построили храм на ферме.

— И вы были счастливы? — спросила Робин.

Шейла несколько раз моргнула, прежде чем сказать,

— Иногда это было счастье. Иногда было. Но случались и плохие вещи. Однажды ночью Раста сбила машину. Джонатан сказал, что это была расплата за все жизни, которые Раст забрал на войне… А потом семья мальчика Грейвса пришла и схватила его на улице, когда он гулял в Норвиче, и мы услышали, что он повесился. Джонатан сказал нам, что так будет со всеми нами, если мы уедем. Он сказал, что Алекс получил проблеск истины, но не смог справиться с окружающим миром. Так что это было предупреждение для нас, сказал Джонатан.

— Вы ему поверили? — спросила Робин.

— Я тогда верила, — сказала Шейла. — Я тогда верила всему, что говорил Джонатан. И Брайан тоже. Джонатан умел заставить вас поверить… Заставить вас захотеть сделать все хорошо для него. Ты хотела заботиться о нем.

— Заботиться о Джонатане?

— Да… Ты бы видела, как он плакал, когда погибли Раст и Алекс. Он, похоже, чувствовал это сильнее, чем все мы.

— Вы сказали, что иногда на ферме было хорошо. А были ли другие времена, когда…?

— Начались неприятные вещи, — сказала старушка. Ее губы начали дрожать. — Это была Мазу, не Джонатан… не Джонатан. Это была она.

— Что за неприятные вещи? — спросила Робин, держа ручку над блокнотом.

— Просто… наказания, — сказала Шейла, ее губы все еще дрожали. После нескольких секунд молчания она сказала:

— Пол выпустил свиней, случайно, а Мазу заставила людей бить его.

— Можете ли вы вспомнить фамилию Пола?

— Дрейпер, — сказала Шейла после небольшой паузы. — Все называли его Допи. Он не был нормальным. Немного отсталый. Не надо было поручать ему присматривать за свиньями. Он оставил ворота открытыми. Допи Дрейпер.

— Вы знаете, где он сейчас?

Шейла покачала головой.

— Помните ли вы мальчика по имени Джордан, который бил себя плетью?

— Было много случаев, когда людей били плетью. Да, я помню Джордана. Подросток.

— Вы случайно не помните его фамилию, Шейла?

Шейла немного подумала, затем сказала:

— Рини. Джордан Рини. Он был грубым человеком. У него были неприятности с полицией.

Пока Робин записывала фамилию Джордана, кот рядом с ней, уставший от невнимания, легко спрыгнул с дивана и вышел из комнаты.

— После смерти Дайю все стало еще хуже, — сказала Шейла без всякого повода. — Ты знаешь, кем была Дайю?

— Дочь Джонатана и Мазу, — сказала Робин. — Она утонула, не так ли?

— Верно. Шери взяла ее с собой на пляж.

— Это Шери Гиттинс. — спросила Робин.

— Верно. Глупая была девчонка. Дайю командовала ею.

— Шейла, вы случайно не знаете, что случилось с Шери после смерти Дайю?

— Наказали, — сказала Шейла. Теперь она выглядела очень расстроенной. — Все, кто был замешан в этом, были наказаны.

— Что вы имеете в виду под “всеми”, Шейла?

— Шери, и те, кто не остановил это. Те, кто видел, как они уезжали на грузовике тем утром — но они не знали! Они думали, что Дайю разрешили! Мой Брайан, и Допи Дрейпер, и маленькая Эбигейл. Они все были наказаны.

— Их били? — неуверенно спросила Робин.

— Нет, — сказала Шейла, внезапно взволновавшись. — Хуже. Это было нечестиво.

— Что..?

— Не бери в голову, — сказала Шейла, ее маленькие руки сжались в дрожащие кулачки. — Но они знали, что Брайан был болен, когда делали это с ним. Он все время терял равновесие. Джонатан говорил ему, чтобы он пошел и помолился в храме, и тогда ему станет лучше. Но после того, как его наказали, ему стало намного хуже. Он плохо видел, а они все равно заставляли его вставать и идти собирать подаяния на улице… И в конце концов, — сказала Шейла, ее волнение нарастало, — Брайан кричал и стонал. Он не мог встать с кровати. Они отнесли его в храм. Он умер на полу храма. Я была с ним. Он молчал целый день, а потом умер. Весь окоченевший на полу храма. Я очнулась рядом с ним и поняла, что он умер. Его глаза были открыты…

Старушка начала плакать. Робин, которой было очень жаль ее, оглядела комнату в поисках салфетки.

— Опухоль, — всхлипнула Шейла. — Вот что у него было. Они вскрыли его, чтобы выяснить, что это было. Опухоль.

Она вытерла нос тыльной стороной ладони.

— Позвольте мне… — сказала Робин, вставая и выходя из комнаты. В маленькой ванной комнате, расположенной в коридоре, со старой розовой раковиной и ванной, она оторвала кусок туалетной бумаги и поспешила обратно в гостиную, чтобы отдать его Шейле.

— Спасибо, — сказала Шейла, вытирая глаза и сморкаясь, когда Робин снова уселась на диван.

— Это тогда вы ушли навсегда, Шейла? — спросила Робин. — После смерти Брайана?

Шейла кивнула, слезы все еще текли из-за бифокальных очков.

— И они угрожали мне, пытаясь остановить меня. Они говорили, что я плохой человек и что они всем расскажут, что я была жестока с Брайаном, и они говорили, что знают, что я брала деньги, и они видели, как я обижала животных на ферме… Я никогда не обижала животных, никогда…

— Злые, — сказала она со всхлипом. — Злые они. Я думала, он такой хороший, Джонатан. Он сказал мне: “Брайану почти стало лучше, Шейла, но он еще не был чистым духом, и поэтому он умер. Ты помешала ему стать чистым духом, кричала на него и не была хорошей женой”. — Ему не было лучше, — сказала Шейла, снова всхлипнув. — Не было. Он плохо видел и плохо ходил, и они делали с ним ужасные вещи, а потом кричали на него, потому что он не собрал достаточно денег на улице.

— Мне очень жаль, Шейла, — тихо сказала Робин. — Это правда так. Мне очень жаль.

Тишину пронзило громкое мяуканье. Появился кот Смоки.

— Он хочет есть, — со слезами на глазах сказала Шейла. — Еще не время, — сказала она коту. — У меня будут неприятности с соседями, если я начну давать тебе обед.

Шейла выглядела измученной. Робин,