Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– О Боже, – прошептала я, вся сотрясаясь от крупной дрожи, вытирая мокрое от воды и слёз лицо.
Мне было так стыдно, так невероятно стыдно, что я хотела умереть на месте. Руки тряслись, перед глазами кружило, в висках будто стучали молоточки.
– Уйди, Артур, – я подобрала колени к груди, умостившись на лавочке, обняла их и уперлась лбом. – Уйди, пожалуйста.
– И что я скажу родителям твоим? Что потерял тебя по дороге?
– Я же не с тобой ушла.
– Это мало что меняет.
Он встал и кивнул в сторону дома.
– Вытрись и пошли. Окно в гостиной ещё светится, наверное, мать не спит.
Он был прав, мне нужно было привести себя в порядок, чтобы не шокировать маму. Ещё одного дикого позора я не переживу.
Я нащупала застёжку клатча, выудила из него пачку влажных салфеток и зеркало. Подтёрла растёкшуюся от экстренного умывания тушь, похлопала ресницами, чтобы глаза не казались такими влажными. Даже получилось причесаться, хоть пальцы и не хотели держать расчёску.
Но, надо сказать, после того, как часть алкоголя из меня вышла, я почувствовала себя лучше. Мир уже почти перестал вращаться, а ноги слушались лучше.
– Ну так хоть на человека похожа, – саркастично ухмыльнулся Артур, ширнув сомнительным комплиментом. – Пошли уже.
Он зашагал впереди, а я поплелась за ним. Нужно было лишь продержаться относительно достойно перед родителями, а потом скорее бы рухнуть в постель. И чтобы этот кошмарный вечер, обернувшийся таким невероятным позором, скорее закончился.
Ну так мне, по крайней мере, хотелось…
Глава 24
Артур
– Я понимаю твоё беспокойство, – на серьёзных щах, пыхча от натуги при закручивании болта, сказал слюнявый. – Вы семья, ты должен заботиться о сестре.
Я даже прищурился, внимательно всматриваясь в его рожу – ёрничает или говорит, что думает?
Кажется, он реально представлял себе, что у нас с Мышкой братско-сестринские отношения. При том, что знакомы мы полтора месяца. Ну не дебил? Я бы на его месте с ума сходил от ревности, что с твоей девушкой под одной крышей живёт половозрелый пацан. Не родственник.
– Хорошо, что понимаешь, – ответил я, поправляя домкрат, потому что этот криворукий уже во второй раз его случайно сдвинул.
На самом деле у меня внутри горело дикое желание тупо съездить ему по роже. Просто так и от всей души. За то что трётся возле Царевны, за то что считает её своей девушкой, за то что прикасается к ней. Вообще за то что дышит в её сторону.
– Я правда не собираюсь обижать её. Я собираюсь предложение ей сделать.
Что блядь?
– Предложение чего? – я удивлённо посмотрел на него.
– Ну руки и сердца, – он невинно поднял брови, глядя на меня так, будто придурок тупой тут из нас двоих я.
Внутри что-то покрылось трещинами, расползлось на куски, причиняя невыносимую боль, а потом осыпалось, оставляя голую, неприкрытую рану.
Желание стереть этого говноженишка в порошок стало непреодолимо сильным, заставив невольно посмотреть на гаечный ключ, лежащий у ног.
– Ей восемнадцать, – ответил я сквозь зубы. Какое на хер предложение?
– А чего тянуть? Я люблю её. Она меня тоже. И я не собираюсь её ограничивать после свадьбы – будет учиться, как и хотела. Детей можно и позже завести.
Я смотрел на него и думал: он вообще адекватный? Николь недавно школу закончила. Какая свадьба, какие дети?
«Она меня тоже».
Да ну на хуй.
Её же коробит, когда он рядом.
Или нет? Или действительно у них любовь? Что вообще я знаю о ней?
Может, это я себе придумал её такой, какой видеть хотел, а он-то знает её давно.
Мы закончили замену колеса и вернулись к девушкам, где я застал чудесную картину, как Царевна хлещет бухло из горла. Может, я и плохо знал её, но уж точно понимал, что подобным поведением она не отличалась.
Пришлось отобрать бутылку, а в ответ получить сердитый взгляд. Мышка даже высказалась, попытавшись ширнуть мне “братишкой”.
По заднице бы тебе.
Мы доехали до дома, и я отправил слюнявого отвезти рыжую красотку, с которой сегодня мы собирались хорошо провести время, домой. Девушка оказалась, кстати, очень даже ничего. И, наверное, это была одна из причин, почему я решил, что ничего не будет. С такой захочется не только поразвлечься, за такой нужно ухаживать и даже можно влюбиться, наверное, а моё нутро пока не готово. Не хочу.
Но основной причиной, конечно, была Николь. Что-то мне подсказывало, что слюнявый жених был бы отнюдь не прочь устроить первую брачную ночь прямо сегодня. Но хрен ему.
Спящую на заднем сидении Нику я вытащил и усадил на лавочке в парке недалеко от дома. Нужно было привести её в чувство.
Ожидаемо, что её рвало. Уж не знаю, соврала ли она о том, что целка, но что алкоголь раньше не пила – верю.
Когда Ника относительно привела себя в порядок, мы пошли домой. Притихшая, с опущенной головой она плелась позади. Мне пришлось сжать зубы и напомнить себе её высокомерное “ты не моего круга”, чтобы запретить себе обернуться и обнять, крепко прижать к груди.
Но она чётко сказала, что я ей не подхожу. Наверное, ей нужен мажорчик типа этого слюнявого. Чтобы её круга.
Дома, кажется, ей повезло. Мать в гостиной смотрела сериал. Кивнула нам, заглянувшим из-за угла, особо не обратив внимания. Я пошёл на кухню – что-то захотелось жрать, а девчонка поднялась по лестнице к себе, придерживаясь за перила.
– Ты же понимаешь, что тусовки и пьянки – не повод отменять утреннюю тренировку, Артур? – раздался за спиной голос тренера.
Вообще-то я не особо и бухой был. Выветрилось уже.
– Конечно, – я кивнул и обернулся.
Максим Романович сам
