Это был уже не ледяной вихрь, скорее, холодный порыв.

«Аллан, ты знаешь?» — я повернулась к нему, но он сердито сдвинул рыжие брови.

Лиза, говори со мной!

Я поняла: он не хотел, чтобы наш разговор слышал кто-то еще. Тот, кто может передать его тьме. А может, и она сама.

Двое могут ее впустить. Трое — убить.

Ну конечно же! Вот только как это сделать?

«Эйдар, нам надо выйти в сад. Или хотя бы подняться на первый этаж. Туда, где можно говорить вслух».

«Но Аллан…»

«Пусть останется здесь. Попроси Оссима присмотреть за ним. Или Майкеля».

«Хорошо, идем. Аллан, побудь тут, мы скоро вернемся».

Тот посмотрел на меня и едва заметно улыбнулся.

«Мне сейчас кажется, что у вас какие-то тайны от меня», — сказал Эйдар, когда мы поднимались по лестнице.

«Не тайны, — возразила я. — Просто ты не можешь нас слышать. Сейчас расскажу. Но, боюсь, тебе это не очень понравится».

«Серьезно? — он насмешливо вскинул брови. — Неужели что-то еще хуже, чем то, что все люди умрут? Нет. Даже если мы тоже умрем, хуже не будет».

— Так, ну хватит, — сказала я вслух, потому что мы уже поднялись на первый этаж и вышли на крыльцо. В сад выходить не стали: шел сильный дождь. — Слушай. Пока не рвануло везде сразу, мы должны устроить прорыв сами. Мы с тобой, вдвоем. Там, где нет людей. А как только в дыру полезут сущности, заделать ее, чтобы ткань больше не смогла прохудиться. Нигде.

— Звучит разумно, — подумав, ответил Эйдар. — В теории. А вот на практике все очень проблемно. И в первую очередь — как сделать так, чтобы Аллан сначала не мог присоединить свою силу к нашим, а потом вдруг сразу резко смог. Где он должен находиться?

— Эйдар, боюсь, у нас нет времени на размышления. В любой момент может начаться конец света. В самом буквальном смысле. У тебя есть другие предложения?

— Нет, — вздохнул он.

— Значит, надо брать Аллана и ехать туда, где никого нет. Если бы мы начали размышлять, как сделать то или это, мы бы его от тьмы не спасли.

«Оссим, поднимись наверх и возьми с собой Аллана», — сказав это мысленно, Эйдар снова заговорил вслух: — Мне кажется, Лиза, что у Аллана есть то, чего нет больше ни у кого. И у нас с тобой тоже. Прямая связь со светом.

— Я подумала об этом, когда он сказал, что ему словно кто-то подсказывал. Куда мы можем поехать?

— Пожалуй, к морю. К маяку, где пост наблюдателей.

— Случайно не там, где… погибла Мелия?

— Да.

И, казалось бы, сейчас все это уже не имело никакого значения — по сравнению с тем, что в песочных часах этого мира осталась лишь жалкая горстка песчинок. Но все равно по спине пробежали мурашки.

Наконец на крыльцо вышли Оссим с Алланом, и я повторила для них то же, что уже сказала Эйдару. И могла поклясться, что Аллан мне подмигнул — вернее, передал картинку: себя подмигивающего.

— Главная проблема — как сначала не допустить соединения силы Аллана с нашей, а потом, наоборот, сразу соединить.

— Если бы я спал… — наморщил лоб Аллан.

— Да, но после снотворных снадобий человек просыпается не сразу и долго остается заторможенным. Даже взрослый, а уж ребенок…

— Есть одно средство, — с сомнением сказал Оссим. — Если, конечно, удастся уговорить Майкеля.

— Черные иглы? — Эйдар побледнел. — Но это же…

— Опасно? Да, опасно. Но не опаснее, чем гибель мира.

— Что за черные иглы? — не поняла я.

— Иглы, пропитанные особым составом. Когда-то Вейгоро много воевал с соседями. У нас были солдаты, которые давали согласие на использование особого снадобья. Оно выключало разум и пробуждало дикую ярость. Эти солдаты не испытывали страха, не чувствовали боли и сражались, пока не кончалось действие препарата. А оно было длительным. Остановить их можно было лишь одним способом — воткнуть в руку черную иглу. Они мгновенно засыпали, а когда иглу вынимали, тут же пробуждались и снова готовы были идти в бой. Точно так же, усыпляюще, иглы действуют на любого человека. Опасность в том, что никто не знает, как в будущем это может повлиять на здоровье. Точнее, даже не как, а когда. Конечно, один раз не так страшно, но с детьми все непонятно.

— Вы должны это сделать! — твердо заявил Аллан.

— Это решать не тебе!, — возразил Эйдар.

— Нет, мне! — Аллан топнул ногой. — Раз от меня зависит, умрут все или нет.

Господи, подумала я со странной смесью изумления, восхищения и самого горького сожаления, ведь ему же всего четыре года, он ребенок. А ведет себя как взрослый. Что же с ним будет, когда он вырастет? Если, конечно, вырастет…

Оссим приподнял ладонь, прося тишины. И мы тоже услышали это сообщение — о том, что истончение ткани нарастает. Если оно продолжится такими темпами, уже к вечеру по всему миру будет тревога класса А. Или даже раньше.

* * *

Сначала Майкель отказался наотрез.

— Вы с ума сошли? Черные иглы ребенку⁈ Даже не думайте!

— Хорошо, — дернул уголком рта Эйдар. — Тогда все умрут. А мы останемся. Майкель, проклятье, это не шутки, так и будет. Возможно, уже сегодня. В крайнем случае завтра. Ты готов к смерти?

— Никто никогда не готов к смерти. Но если Аллан умрет, его смерть будет на моей совести.

— А если не умрет, то твоей совести не будет вообще, — не выдержала я. — Вместе с тобой. Делай!

Насупившись, Майкель ушел к себе и вскоре вернулся с двумя иглами, похожими на обычные швейные, только черные, с синим отливом.

— Держи, Лиза. Воткнешь одну. Вторая — на всякий случай. Если потеряется. Или понадобится повторить. Учти, войти она должна вертикально к коже. Глубоко, на половину длины.

— Это больно? — спросил Аллан, с любопытством разглядывая иглы.

— Больно, — поморщился Майкель. — Но ты сразу уснешь.

— Повозка готова, — стряхивая капли с плаща, на крыльцо поднялся Оссим. — Я сам запрягал. Никто не знает, кто на ней поедет и куда. До побережья недалеко, часа за два доберетесь. Осмотритесь, убедитесь, что никого нет, и тогда усыпите Аллана. И… да поможет вам свет!