заставить полюбить, удерживать рядом насильно под угрозой убить дорогого человека – то он исполнит три твоих любых желания, чтобы скинуть оковы рабства. Но существо могло творить и в свою пользу. Джинн имел право на одно желание, после которого умирал. Не сразу, а как только воля существа будет выполнена.

В Дза́йксоне были три старейшины. Дханс – контролирующий порядок внутри поселения, главный из джиннов, Хейкл – отвечал за переговоры и торговлю, поставлял товары на другие континенты и подписывал выгодные договоры, Шегток – следил за тем, чтобы не было кровосмешения и в жилах джиннов текла чистая кровь.

– Нет, НЕТ! Умоляю, отдайте моего ребенка! – мой голос срывался на крик, пока я пыталась дотянуться до малыша, который истошно вопил на руках у старейшины и требовал мать.

– Ты недостойна его, порочная дрянь, – Дханс кинул на меня презрительный взгляд и плюнул в пол под ноги, едва сдерживая свой гнев, – в темницу, разберемся с ней после ритуального сожжения.

– Нет!!! Отдайте! Отдайте моего ребенка!!! – Пыталась вырываться, но пара крепких мужских рук удерживала меня на месте, не позволяя сделать и шага. Крики переросли в вопли и рыдания, которые я не старалась сдерживать.

Мой малыш. Они сожгут его!

Взревев сквозь слезы, я призвала магию, которая еще тлела в крови, и отшвырнула одного стражника от себя. Тот ударился об стену и, обмякнув, рухнул на пол. Воспользовавшись замешательством второго джинна, я ударила его левой рукой по скуле, затем кончиком хвоста заехала по животу, отчего тот согнулся и закашлялся. Рванув вперед, я почти настигла старейшину с моим ребенком на руках, но внезапно кто-то схватил за горло и поднял над землей, лишая опоры. Джинн, чье лицо изуродовано многочисленными шрамами, повернулся в полупрофиль, одна рука была сжата в кулак, лишая меня возможности дышать.

– Ты отравляешь своим ядом всех, кто находится рядом. Сеешь зерно хаоса, прикрываясь добродетелью. Но за грехи приходится платить, Джойс. Я милостив, ты заменила мне дочь, поэтому я лишу тебя возможности увидеть смерть отпрыска. Ты – клеймо позора, которое надо искоренить, пока не стало поздно. Прости… и прощай.

Как только Дханс скрылся в дверях, вернулась возможность дышать. Рухнув на пол, я схватилась за горло и начала жадно глотать воздух. Меня снова подхватили и потащили в темницу. Кинув в клетку из металлических прутьев, словно зверя, они надели кандалы из стали, закаленной огнем дракона, и вышли, оставив одну в полной темноте. Они нейтрализовали магию, которой и так осталось на одно простое заклинание. А может, не осталось вовсе. Я слышала детский плач и ликующие крики джиннов, собравшихся на площади. Закрыв уши, чтобы не слышать вопли радости, закричала, срывая голос. Спустя час я лишь хрипела, ощущая, как горло горит огнем, но не могла остановиться…

Вспомнив про огонь, я всхлипнула и легла на холодный пол своей клетки, обхватив тело хвостом. Мимо пробегали крысы, которые с интересом рассматривали меня, а затем убегали, оставив одну. Наконец удалось провалиться в беспокойный сон, где виделись ужасающие сюжеты – мой ребенок заживо сгорает на костре в угоду старейшинам.

Я распахнула глаза и скинула оковы ужасающего сна. Все тело трясло. Обхватив себя руками, начала покачиваться из стороны в сторону и напевать колыбельную, которую знала испокон веков, прошептав вслух только последние строки.

Не забывать и не помнить,

Чтобы без крика умереть.

Шуршащие звуки заставили меня поднять голову, встать и вцепиться руками в решетку камеры, почти что вжавшись лицом в холодный металл.

– Эй! Кто здесь? Пожалуйста, помогите мне! Я… Денира?

Я удивленно воззрилась на джинна, которая стояла около клетки, держа в руках слабо тлеющую свечу. Огонь подчеркивал ее впалые щеки, острые скулы, безжизненные глаза, смотревшие сквозь меня.

– Здравствуй, Джойс, – бесцветным голосом произнесла джинн. Она сделала пару шагов вперед, почти что коснувшись свечой холодного металла, но я отшатнулась.

– Это они тебя послали? Да? Говори!

В ответ Денира мотнула головой так медленно, что я едва сдержала порыв не накричать на нее и не встряхнуть как следует. Я шумно выдохнула через нос и сглотнула желчь, вставшую комом в горле.

– Тогда зачем ты пришла?

– Я пришла помочь.

Денира была джинном, которая нарушила запрет на кровосмешение. Ее ребенка тоже сожгли, как только он родился, показывая этим жестоким ритуалом, что джинны не потерпят подобного обращения к себе и расе. Они, словно фанатики, выслеживали каждого, по их мнению, нерадивого и наказывали, как только узнавали о запретных связях. Ребенка Дениры сожгли на священном огне, как сейчас убивали и моего малыша. Она, кстати, так и не рассказала никому, кто был отец ребенка. Старейшины пытались изгнать дьявола в душе джинна через порку и публичное унижение, но женщина все стойко выносила.

«Когда умру, я должна буду посмотреть своему сыну в глаза и сказать: весь ад, что пережила на земле, был для того, чтобы ты был счастлив на небесах», – эту фразу Денира твердила, словно молебен, каждый раз, когда с ней пытались заговорить. Многие решили, что она тронулась умом, но я видела, что в них отражалась скорбь: с потерей несчастная мать так и не смогла смириться. Женщина была покорна, не перечила старейшинам, молча принимая незаслуженные наказания.

Денира перехватила мой взгляд и протянула свечу сквозь металлические решетки. Когда я не сдвинулась с места, она чуть приподняла ее, вновь предлагая взять.

– Не стоит меня бояться. Я не причиню вреда. Лишь хочу помочь. У нас мало времени, Джойс. Прошу, – ее голос дрогнул на последних словах.

Я прикусила нижнюю губу и взяла свечу из рук Дениры, которая вздохнула с облегчением.

– Что ты собираешься сделать? – осторожно спросила я.

– Исполнить свое последнее желание. – Лицо Дениры впервые за многие годы тронула улыбка. Не успела я возразить, как женщина прикрыла глаза и начала произносить слова заклинания: – Да благословят мою волю Жизнь и Смерть. Прошу, исполните последнее желание заблудшей души. Я принимаю проклятие Жизни и благословение Смерти, покуда такова будет их воля. Я, Денира из рода Глохстонк, потомок могущественных джиннов, выражаю свое последнее желание – освободите Джойс и помогите укрыться от преследователей, покуда жизнь ее не будет в безопасности.

Поначалу ничего не происходило, но внезапный порыв ветра подхватил Дениру и закружил в яростном танце. Лицо женщины излучало такую радость и восторг, что мое сердце болезненно заныло, поняв, что только в смерти она видит свое освобождение. Пока волосы Дениры кружились в водовороте ветра, железные прутья начали гнуться и падать, будто кто-то невидимый освобождал меня