Справа мелькала неприкаянная душа, скитающаяся в поисках пищи – положительных эмоций путника, который мог бы заблудиться в лесу. Она представляла собой полупрозрачный силуэт того чудовища, кем была до смерти, лишь пустые глазницы и чуть приоткрытый рот, откуда стекала вязкая темная слюна, помогали определить, что перед тобой загубленная душа.

Слева – злой лесной дух, который сдирал шкуру с оленя и запихивал в рот окровавленную мякоть. От увиденного чуть не стошнило, но я нашла силы сглотнуть желчь и идти дальше. Дух на мгновение оторвался от трапезы и посмотрел на меня. Широко распахнутые желтого оттенка глаза, длинный нос, напоминающий клюв птицы, огромный рот, куда мог бы поместиться убитый олень целиком. Вместо рук и ног – палки, с помощью которых он мог цепляться за небольшие углубления в деревьях и скалах или же протыкать жертву, чтобы полакомиться. Тело покрыто густой шерстью, местами сбившуюся в колтуны. Пару мгновений мы сверлили друг друга взглядом, затем дух улыбнулся, обнажив окровавленные зубы, и склонил голову в почтении. От удивления ответила тем же, но, как оказалось, этот жест предназначался не мне. Кто-то с силой схватил меня за плащ и дернул на себя. Ткань до боли впилась в горло, лишая кислорода. Судорожно начав развязывать узлы, я вывернулась и услышала звук трескающейся ткани. Чья-то тень, застав врасплох, юркнула среди деревьев.

Оглушающий рев раздался на поляне. Кинжалы, которые я держала в руках, упали куда-то в траву. Чертыхнувшись, я расправила крылья и, развернувшись, замерла на месте от ужаса. Передо мной стоял офиотавр, из ноздрей которого шел пар, – рожденное землей чудовище в виде быка со змеиным хвостом. Изогнутые вверх рога направлены на меня, массивная суровая морда опущена вниз, лишь залитые кровью глаза смотрели не моргая. Раздвоенный язык чуть подрагивал, крупные зубы местами уже сгнили. Змеиный хвост яростно бился о землю, выдавая недовольство чудовища.

По легенде, убийство и ритуальное сожжение внутренностей этого полубыка-полузмея давало силу, с помощью которой можно было одержать победу над любыми богами. По этой же причине титаны убили чудовище, чтобы свергнуть олимпийцев, но Зевс успел отправить орла, чтобы тот склевал потроха поверженного создания до того, как их сожгут на жертвеннике. Олимп был спасен. Эту легенду я вычитала в одной из книг, что удалось выпросить у Златы. Женщина помогла освоить грамоту и чтение, за что я была ей благодарна, но сейчас волновали не легенды, а то, что одно из чудовищ стояло прямо передо мной.

Офиотавр был втрое больше обычного быка, а этот был ростом около двух метров. Потомок. Так значит, легенды правдивы. Я сделала шаг назад. Офиотавр, взревев, лягнул копытом, из-под которого полетели комья земли. Хвост, где на кончике виднелась змеиная голова, извивался. Яд стекал с клыков твари, падал на землю и шипел, отравляя траву. Я вскрикнула, когда хвост стремглав набросился на меня. От испуга вскинула руку вверх, и яркая вспышка света озарила поляну. Послышался дикий рев быка. Я с ужасом наблюдала за тем, как его обугленная плоть поднималась с земли – местами свисала кожа, где-то виднелись кости.

– Я не хотела… не хотела… я…

Сорвавшись с места, бросилась бежать, не разбирая дороги. Я мчалась со всех ног, чувствовала, как сотрясается земля под ногами и как кожу обжигает смрадное дыхание чудовища. Обернувшись, увидела, как несколько метров обугленной плоти пытаются бежать, но хвост, служивший ей опорой, был обожжен наполовину и не двигался. Быку приходилось цепляться копытами и рогами за землю, перекатываясь вперед.

– Нет…

Мой голос срывался на шепот, пропитанный страхом. Все тело тряслось, сердце было готово вырваться из груди. Сделав еще шаг, споткнулась о корни и упала на спину. Тело парализовало, я только и могла, что судорожно глотать воздух и сжимать землю пальцами. Крылья яростно трепыхались, пытаясь поднять и унести с проклятого места, но я не двигалась. Какая-то часть моей души знала, что не могу умереть вот так, вот здесь. Тело будто кто-то встряхнул. В голове что-то щелкнуло.

«Это не Великий офиотавр, это потомок, не владеющий и частью могущества предка. Я сильнее, отстою свое право на жизнь».

Чудовище было в паре метров от меня, продолжая сотрясать землю и протыкать ее изогнутыми рогами. Поднесла к лицу дрожащую ладонь и почувствовала, как просыпается другая магия, которой я не владела. Кожу начало жечь. Выставив ладонь вперед, пустила в быка светлую магию, пронзившую тело существа насквозь. Тот взвыл и, замешкавшись на секунду, вновь направился в мою сторону. В его глазах с самого начала стояли злость и ненависть, желание убить, но теперь они не знали границ.

– Ты не посмеешь. – Я вскинула другую руку и выпустила в быка золотистую сеть, сотканную из магии, которая окутала обугленное тело чудовища. – Никто не давал права лишать других жизни. – Второй рукой начертила в воздухе руну, которая нейтрализует силы врага. – Твой предок был могущественен, но ты – ничтожен, – соединив обе ладони в громком хлопке, я дала магии выход.

Прикрыв глаза, почувствовала приятное тепло, разливающееся по телу. Рев быка, полный боли и ярости, пронесся по поляне. Моя спина выгнулась дугой, позволяя магии взять контроль. Запах жженой плоти ударил в нос, заполняя собой легкие. Волна жара окатила тело, а затем все крики стихли. Приоткрыв глаза, увидела, как пепел кружится в воздухе и оседает на земле. Моя магия превратила плоть и кости офиотавра в ничто. Злой лесной дух, наблюдавший за всем происходящим, отбросил оленину и, протыкая палками землю, поковылял в мою сторону.

– Стой, где стоишь, если не хочешь повторить судьбу предшественника.

Дух резко остановился, будто врезался в невидимую стену. Он смотрел своими огромными глазищами, после чего низко поклонился. И теперь этот жест предназначался мне. Я нашла силы на то, чтобы кивнуть, принимая его благодарность. Все тело тряслось, кости ломило, и я едва добралась до поселения. Три дня меня била лихорадка и виделись силуэты душ, которые еще не появились на свет. Они стояли в углу комнаты и улыбались, шепча слова благодарности. Я не знала, что это все значит, и это пугало.

Джойс все три дня сидела рядом, меняла взмокшие простыни, делала компрессы и поила настойками из трав, чтобы сбить температуру. Злата каждый раз при виде меня охала и прижимала руки к груди, сдерживая рвущиеся наружу слезы. На четвертый день температура спала, но силуэты неродившихся душ не покидали комнату. За это время я уже успела к ним привыкнуть. Тело было ослаблено, но я смогла подняться с кровати и услышать разговор Златы и