Внутри ноющее ощущение как предчувствие.

– Саша! – окликает кто-то сзади.

Я как в замедленной пленке притормаживаю. Дыхание с шумным толчком покидает тело.

Сейчас день, но на улице никого. Жара. Все прячутся под кондиционерами. Как некстати.

– Рамиль, привет, – голос дрожит. Я вся дрожу.

– Так понимаю, ты к Стасу? В гости?

Осматриваюсь по сторонам, лишний раз убеждаясь, что стою с Рамом один на один. Неприятные, холодные мурашки рассыпались по спине как бисер.

– Именно. Спешу, извини.

Разворачиваюсь на мысочках, но парень перехватывает меня под локоть и с силой разворачивает к себе. Впечатывает в крепкое тело с глухим звуком.

От него пахнет горькими сигаретами. Господи, ненавижу этот запах. И Рама тоже.

– Его нет дома, – говорит мне в губы и постоянно опускает на них мутный взгляд.

Мерзко.

– А где он? – сглотнув, спрашиваю.

Глаза Рама слишком темные, чтобы понять, какого они цвета. Мне кажется, он не просто много курил, он что-то еще употреблял. Смотрит странно.

– Не знаю. Думал, ты мне подскажешь. Разговор к нему есть. Серьезный, – с коротким хмыком отвечает и облизывает губы.Они у него стали узкими и некрасивыми. Или зрение меня подводит. Когда боишься, все вокруг кажется странным и опасным. Непередаваемо ярким до рези в глазах.

Именно такой Рам сейчас для меня. Неужели в день знакомства он показался мне симпатичным? Или тогда он был… другим?

– Послушай, Рамиль, я тоже не в курсе. Сама его ищу. Мы должны ехать к нему на выпускной.

– Поедешь, поедешь… – голос низкий, подозрительный.

Липкая паутина стягивает от его тона. Жара плавит мозг. Давление на меня максимальное.

– Пойдем, прокатимся. А мажор нас найдет, – хватка на локте кажется раскаленными щипцами. Отпечаток его пальцев остается на кости.

Попытка вырвать руку ничем не заканчивается. Лишь остановкой моего дыхания и вспышками перед глазами. Страх вселяется и диктует подчиниться.

– Вот и хорошо, Сашенька.

Машина у парня какая-то раздолбанная, по сравнению с тем, какой я видела ее в последний раз. А внутри неприятно пахнет кислотой и брожением. Словно пиво кто-то разлил.

Желудок завязывается в узел и пытается вырваться через горло.

Сильно тошнит. Боюсь. Очень.

– Сейчас прокатимся до одного места. Будешь умничкой, все будет хорошо. Договорились?

Глава 34. Стас

Глава 34. Стас

– И сколько времени будешь играть?

Веду плечами. Сложный вопрос. Лисица не как все эти дуры,

которые меня окружают. Но так даже интересней.

– Не знаю. Месяц. Два.

Рамиль скалится, но принимает правила. А мы знаем,

чем грозит нарушение правил – дисквал.

Стас.

В кабинете отца по-прежнему темно и пахнет сигарами. Стойкая горечь ползет по языку к горлу, и хочется чем-то запить противный вкус.

– Явился? Еще и в костюме?

– У меня выпускной.

Экран телефона в руках загорается, и я смотрю на время. Его мало.

– Да знаю, – отмахивается.

Мать стоит в дверях, и ей все равно на наш с отцом диалог, на мой праздник, на мою дальнейшую жизнь. На лице, кроме косметики, ничего нет. Хотя нет, все же есть: безразличие.

Одиночеством пропитывается каждый орган.

– Через неделю ты едешь в Питер. Обо всем я уже договорился. Свадьба состоится в августе. Анваровы занимаются подготовкой.

Как молотом бьет по голове. Каждое его слово хуже гвоздя.

– Без меня, отец, – самоуверенно отрезаю.

Сложно.

Глазами въедаюсь в его лицо. Отец густо краснеет. Это заметно даже в его темном кабинете. Хоть бы жалюзи приоткрыл. На улице лето, тепло, солнце. Сидит, как вампир какой-то.

– Что ты задумал, Стас? – говорит, как выплевывает пережеванную жвачку. Становится противно.

– Хм... Жить свою жизнь. По своим правилам, – твердо отвечаю, не смещая взгляда. Я же сильный противник?

Внутри холод, сменяющийся неперевариваемым жаром.

– Я не женюсь, пап. И в Питер не поеду, – добавляю и убираю руки в карманы.

Тело закостенело. Двинуться не могу и держусь на одном сердечном ритме. Оно шарахает, как ливень по крыше. Без пауз и перерывов. А дыхания и вовсе не хватает.

– Из-за нее все? – брезгливо спрашивает и отворачивается, словно я стал ему противен. Зараза, засевшая в крови.– Ее зовут Саша, – эхо отталкивается от стен. Имя Белинской повторяется несколько раз как заклинание.

– Ты разве не понимаешь, что она дочь прокурора? – подходит быстро и говорит, брызжа слюной, – никакое дело не построишь, когда по правую руку от тебя та, кто сдаст тебя в любую секунду. Все эти святоши в погонах, что топят за правду и закон.

Отец зол. Кипит, как старый чайник.

Раздражает. Но реакция его радует. Еще, значит, можно задеть чем-то старика.

– А ты разве не на стороне закона? – чуть смеясь, спрашиваю.

Не хочу провоцировать, но по-другому не вышло. Как же много мне хочется ему высказать о его правде.

– Сопляк ты еще, – отмахивается.

– Который больше не будет плясать под твою дудку, пап. Хватит!

Сам закипаю.

Находиться в этом доме с каждым разом становится все сложнее. Постоянно холодно, мрачно и тихо. И вечное ощущение, что меня здесь не ждут. Как лишний элемент, от которого нужно поскорее избавиться.

– Ты же в курсе, что я могу с тобой сделать, если ты откажешься выполнять…

– Твои приказы?

Рубашка стискивает грудную клетку как жгут. Легкие всмятку, ребра с трещинами.

Моя уверенность тает. Знаю ведь, на что способен отец ради своих планов.

– Мам, может, ты хоть что-то скажешь? Хоть слово? Наконец? – поворачиваюсь к матери и спрашиваю практически без пауз.

Кричать хочется и рвать на себе одежду. Вот она самая настоящая клетка, которую в жизни со стороны не увидишь. Прутья стальные, не перегрызть, как ни пытайся.

Мама глубоко вздыхает и бросает короткий взгляд на отца.

– Делай, как тебе сказал отец, Стас.

Звучит выстрелом. Еще слышу лязг железа – клетка захлопнулась.

– Нет, – шепчу и головой мотаю, – нет, нет…

Смотрю то в лицо матери, то на спину отца. Ладони сжаты в кулаки. Было бы возможно, сжимал бы их сильнее, пока рука не отнимется.

Пытаюсь вспомнить хоть что-то хорошее из детства, чтобы зацепиться за это и уверить себя в том, что меня хоть немного, но любят.

Пусто. Нет воспоминаний. Ни одного.

Мама устало опускается на диван и рассматривает свои ногти. Отец делает вид,