не хотел, а наш дедушка дружил с ней. Родители, как услышат иной раз, как кто-то в окошко камень кинул или как будто птица стукнула, смотрят: а там эта стоит.

– А как она выглядела?

– Ну, уж я точно не помню, что там говорили. Я ещё маленькая была, но помню, что плохо её описывали. Такая же, как и он, тех же годков, наверное, была, но очень шустрая, боевая такая. А одета плохо была, как из семьи пьяниц или нищих, всё в лохмотьях каких-то бегала. А ведь время-то голодное было, все и без того плохо одевались. У кого штанов не было, а у кого одна пара сапогов на всю семью. Вот и как она надета была, что даже для них худо выглядела. Значит, совсем в обносках каких-то бегала.

– Получается, её видел не только дедушка, но и остальные люди?

– Конечно, как не видеть. Они её гоняли постоянно от него, чтобы не увела в лес куда-нибудь. А он всё равно сбегал с ней. Я помню так, как мне рассказывали: они её только в окно увидят, выбегут на улицу, а её и след простыл.

– А это не могла быть чья-то местная девочка или, может, из соседней деревни?

– Нет, тут на деревне все друг друга знают. Даже когда из города родня к кому-нибудь приедет в гости, все сразу же об этом знают. А так чтобы жить тут и никто не знал, да ещё и раньше, когда чужих в деревне и вовсе не бывало, такого быть не может.

– Она со временем пропала?

– Да, когда он старше стал, она исчезла вроде. Или к бабке его возили… Да, точно. К бабке его какой-то возили, она его там заговаривала. Потом и прошло всё. Тётя рассказывала, что он даже ходил, искал её, когда уже взрослым был. К старому погосту, туда всё ходил.

– К погосту? А почему именно туда?

– Ну, там она, видать, жила где-то, с его слов. Это особенно и пугало. Я маленькая была ещё, когда он это рассказывал, я не помню. А вот тётя моя вечно как начнёт рассказывать, так страшно и спать потом. Говорила, что там за погостом старым гора есть. Вот он там и искал её всё время. Говорил, что она там жила.

– На погосте или в горе?

– Нет, не на погосте. В горе в этой. Ну, это так ему виделось, видать. Или она ему так рассказывала, я уж не знаю. Но всё равно страшно. Там хоть и не осталось почти ничего от погоста-то, всё заброшено, а всё равно неприятно.

– А он говорил что-нибудь о том, как её зовут или кто она такая?

– Ну, этого я не помню, а старшие мои вроде ничего не рассказывали такого. Но из чужих она была, это точно. Из тех, которые с леса.

– А кто они такие, эти чужие из леса?

– Не знаю, но раньше так всегда рассказывали, что там, в лесу, тоже люди живут, но другие. И могут всякое сделать. И детей украсть могут, и могут сделать так, чтобы в лесу пропал. Всякое могут. А кто это такие, не знаю, говорили – другие, а я и не спрашивала. Мне и так страшно было.

Протокол № 57. О проклятом мальчике в лесу

Информатор № 1.4

– Было такое, что одного мальчика мама прокляла с горячего слова. То ли под руку он ей попался, то ли что-то сделал. Раньше ведь строго было. Не так, как сейчас с детьми возятся. Могли и по горбу, и по лбу. Ну, вот что-то мать сгоряча мальчику тому и сказала. А потом он ушёл и пропал. И много лет ведь его не было.

– Его не искали?

– Искали, наверное. Как не искали? Но мало ли кто в лесу пропадал? Таких случаев, знаешь, сколько было, ой, не счесть! Мог и медведь задрать, а мог и в болотах сгинуть. Вот он и пропал. Искали, видать, искали, да не нашли. Его и похоронили уже, наверное. Смирилась мать-то. И много лет прошло.

– А потом он, значит, вернулся?

– Да! Вот не помню, сколько ему лет-то было. Наверное, пять или шесть, так где-то. Вернулся сам. А может, и отколдовали его, я уже не помню.

– И что он рассказывал?

– Что был у них там, так и говорил. Его кормили, значит, поили. Всё было там. Жил долгое время, а домой его не пускали никак. И сбежать никак не мог.

– А почему именно он не мог сбежать?

– Ну, уж не знаю, не пускали, наверное. Я ведь таких подробностей не знаю. Нам это матушка моя рассказывала в детстве ещё, когда мы тоже маленькие были.

– А это не могло быть просто выдумкой, чтобы вас напугать?

– Да ведь он у нас в деревне жил. Это все знали. Я не знаю, может, он что и наврал или приукрасил. Но случай такой был, это все знают. Я ещё застала его, он в том доме жил, где потом фельдшер была. Вот, это его дом был.

– А что он ещё рассказывал?

– Да ничего такого. Вот говорил, что у них там жил, в лесу, что пил и ел, что у них там своё всё налажено, на свой лад, не так, как у людей-то.

– Это он сам лично рассказывал?

– Нет, это мама так пересказывала. Мы его не спрашивали. Да и не стал бы он нам, детям, чего рассказывать. Это мама так говорила, да и другие люди потом об этом пересказывали, я так слышала.

– А какие-то подробности того, где он жил, были описаны? Был ли это дом или что-то другое?

– Да, наверное, был какой-то дом. Только дома там никакого нет, я тебе так скажу. У нас хоть и леса глухие, а спрятаться там некому. Одно время тоже так думали, что, может, где староверы там какие живут или ещё что. Но это тебе наш егерь подтвердит: если какой человек даже жить будет здесь в лесу, то он непременно следы свои оставит. Не может он так скрыться.

– А если он умеет ходить так, чтобы следов не оставлять?

– Ну, это же не только про следы от ног. Он и есть должен что-то, и пить, и в туалет ходить, и одеваться как-то. Зимой дровами топить нужно, а иначе помрёшь. Понимаешь? Вот идёшь ты по лесу – и тропинку звериную увидеть можно. А здесь вот трава примята и псиной воняет, это медведь валялся. Или где