тридцать нас было. А по штату так вообще шестьдесят пять единиц должно быть.Остальных ребят за весну и лето потеряли. Долбанная война!

Друзей нет, просто знакомых и то нет. Сигареты кончились, стрельнуть покурить не у кого, поговорить не с кем. Хоть бы наши что ли быстрее вернулись.

Когда нас раненых на вертолетах доставили, то на взлетной площадке, уже машина ждала. Быстренько всех в ПМП доставили. Раненого в грудь парня сразу на операционный стол, и все врачи к нему. А меня фельдшер осматривал. Рану посмотрел – сквозная, кость не задета, кровотечения нет, нагноения нет. Все в порядке. Вонючей мазью края обработал, тампон, новая повязка, вколол тройчатку: анальгин, димедрол, новокаин. Иди спать солдат. Все как на собаке заживет.

Тяжело хромая еле выхожу с перевязочного пункта в одной руке за ремень пулемет волоку, в другой полупустое РД. Кружится голова, сам весь грязный, потный, оборванный, на лице как с утра красная химическая краска въелась так и осталась. Куда идти, где умыться, куда прилечь не знаю. Чужой я тут. Нет до меня никому дела.

-Эй ты чмо! Кто таков? – окликает меня проходящий мимо офицер с красной повязкой на рукаве. Холеная свежая морда, чистенькая форма, весь такой ухоженный, преисполнен собственной важности. Дежурный по штабу.

-Это ты чмо пехотное! – коротко злобно огрызаюсь я, - А я десантник из 56-й бригады.

-Ты как с офицером разговариваешь? – бесится дежурный, на погонах четыре звездочки – капитан.

-А ну смирно! – командует он.

-Да пошел ты на хер, - тихо и устало отвечаю я.

-Да я тебя … - до зелени на пухлом лице изумляется капитан, - я тебя научу дисциплине … я тебя …, - хватается рукой за кобуру пистолета и делает ко мне шаг.

Это я тебя научу сучара! Оружие к бою! Ну пидор тыловой попробуй, поучи меня. Ствол пулемета в живот офицеру смотрит, затвор уже передернут. Красные круги в глазах. Убью падла! И убил бы, такая накатила злоба.

-Рафик на столе умер, - слышу за спиной бесцветный голос, не оборачиваюсь, я на капитана смотрю, вот сделает он хоть шаг ко мне, стреляю.

-Оставь солдат, - тот же голос слышу, - опусти оружие.

Капитан, что у меня на прицеле был, делает шаг назад, подносит руку к головному убору - полевой фуражке отдавая честь:

-Товарищ подполковник! Разрешите доложить …

-Да что тут докладывать, - негромко обрывает его подполковник, - вы что не видите, боец ранен.

Опускаю ствол пулемета, оборачиваюсь. Подполковник в полевой форме, на вид лет сорок ему, загорелое лицо в морщинах, нос тонкий кривоватый, губы в тонкую линию сжаты. По выправке, по форме, по выражению лица, по манере носить оружие, а главное по исходившей от него спокойной уверенности, сразу чувствую это офицер, а не звездное дерьмо в погонах.

-Ты солдат почему оружие не сдал? – спрашивает, рассматривая меня подполковник. Глаза у него серые, а выражение непонятное, то ли наплевать ему на все, то ли так достала его война, что он уже ничему не удивляется.

-А вы товарищ подполковник, что своим бойцам скажите если они в чужой части личное оружие побросают?

-Ничего не скажу, - чуть пожимает плечами офицер, - пи…лей отвешу только и всего.

-У нас в бригаде, - напряженно улыбаюсь я, - так же рассуждают.

-Рафик на столе умер, - повторяет подполковник и кривит лицо, - отличный солдат был из Пензы,

-И Витька утром убили, - невесть зачем тихо объявляю я и чувствую как задрожали губы.

-Прокопенко! – негромко зовет офицер, и тут-же как ниоткуда материализуется подтянутый солдатик.

-Отведи нашего гостя умыться, дай ему переодеться и укажи место в палатке, пусть отдыхает.

-Есть! – бодро по-уставному отвечает солдатик.

-А ты воин, - прищурившись смотрит на меня подполковник, - после излечения доложишь своему командиру, о наложенном на тебя взыскании, - после короткой паузы объявляет, - Делаю вам замечание за неуставной ответ дежурному по части. И ещё, - чуть подумав прибавляет он, - передай своим офицерам, что они правильно своих подчиненных воспитывают.

И отдав честь уходит, за ним семенит капитан. Ну не фига себе! Вот и порядочки в этом полку.

-Это кто таков? – спрашиваю я у солдатика

-Наш комполка, подполковник Кудимов, - отвечает подтянутый солдатик, - Нормальный мужик, служить с ним можно. Ну пойдем что ли …

Товарищ подполковник! Не знаю как сложилась ваша военная судьба, какие звания и ордена вы заслужили, но свою высшую воинскую награду вы от солдат уже получили: «Нормальный мужик, служить с ним можно!» Не про каждого командира так солдаты говорят.

От лекарств, от прошедшего нервного возбуждения, от потери крови слипаются глаза. Кое-как умылся у самодельного рукомойника. Поддерживаемый за руку подтянутым солдатиком добрел до койки, разулся, скинул на табурет одежду, свалился на чистое постельное белье и тут же заснул. Весь день проспал. А вот сейчас ночью проснулся. Давит на мочевой пузырь, надо вставать. И где тут у них сортир? Покряхтывая стараясь не потревожить ноющую ранку встаю. Первым делом смотрю где оружие, тут он мой родненький РПКСик стоит, рядышком с койкой на сошках. Потом ищу свои вещи. Мое рваное, грязное тряпье на табуретке, а еще перекинутое через спинку кровати висит новенькое х/б, на полу рядом с рваными кроссовками блестят непотертой кожей ботинки, рядом удобные без задников тапки. Это мне? Ну спасибо!

Беру свой пулемет,