-Слышь, - трясет меня за плечо Федька фельдшер. Хочу, но не могу открыть глаза, а он назойливо все зудит и зудит мне в ухо:

-Завтра тебе эвакуацию предложат, так ты не соглашайся. Госпиталь в Союзе это мрак. Рана у тебя не опасная, всё заживет. Слышь? Не соглашайся.

-Ладно, - еле бормочу я и проваливаюсь в сон.

Через три дня когда мясо на ране уже затянулось и я более менее уверенно ковылял, вернулся наш батальон. Усталые, грязные, оборванные, голодные такими они пришли с гор. Мы всегда такими возвращались. Те кто вернулся. Прожженные солнцем, обессиленные и счастливые. Живы! Живы! Опять живы! Ковыляя, таща ранец и пулемет, бреду к своей роте. Наши с третьего взвода уже кружком сидят. Брошено на землю РД поверх личное оружие.

-Ну ты тут и харю отожрал, - встречает меня Филон встает и хлопает по плечу.

-А где х/б новое и ботинки урвал? – с легкой завистью спрашивает живой и здоровый Лёха.

-Свистнул небось? – смеется Муха.

-Пожрать тут чего есть? – скалит желтые зубы Баллон.

-А Сашка Петровский где? – осматриваясь ищу командира взвода.

-Да живой он, - улыбаясь, успокаивает Лёха, - к комбату пошел.

-Угощайтесь ребята, - я достаю из своего РД: тушенку; хлеб; флягу с разведенным спиртом. Выкладываю сигареты. Прошу:

- Герку связиста позовите.

За Геркой Баллон сбегал. Выпили, пожрали, еще по глотку выпили. Закурили. Обходя нашу группу и с завистью на нас поглядывая, проходят бойцы из других взводов и рот батальона. Извините ребята, не приглашаем, на всех не хватит. Сами шуршите. Они и пошли шуршать разбредаясь между палатками мотострелкового полка. А как же мало нас осталось в первом батальоне.

-Минометный расчет, который нас тогда накрыл, - закуривая, начинает рассказывать Филон, - ребята достали. Они суки за горкой позицию оборудовали, вот мы их ночью и не приметили. Как вертушки отстрелялись, вот тут-то они по нам навесным и долбанули.

-Мы их прямо на позиции взяли, - злорадно усмехается Лёха, - не ждали они, что мы так быстро до них дойдем.

-И?!

-Сашка орет: «Огонь!». Ну и дали огоньку. Мы ещё когда на вершине были, видели, что одного из вашей группы тащат, а другой еле идет. Только не знали кого … А потом Филон пришел и говорит: Витёк убит, а ты ранен, - со смаком покуривая ароматную сигарету, поясняет Муха.

Смотрю на него. Где ж только у него душа то держится. Сам маленький такой, да еще и так похудел, просто кожа да кости, щели ввалились. Вот только щетины не было, не росла у него еще щетина, не брился он еще.

-Еще во втором взводе лейтенанта Галиева убили, - продолжает рассказывать Филон, - его взвод нас в ГПЗ сменил, а тут засада. Галиев ребят, пока они по камням расползались прикрывал, вот пулю и словил. Еще с его взвода тогда же двоих убили. И с первого взвода еще через день одного …

-В первой и третьей ротах тоже потерь полно, - вмешивается в разговор Герка, - и у нас во взводе управления радиста убили, я теперь его рацию таскаю.

-Духов минеров, что тогда с тобой взяли, афганским коммандос передали, - усмехается Лёха, - небось теперь в ихнем десанте будут служить, коммандос под такую их …

Это тоже обычным делом было, сегодня он дух, завтра его поймали и если он «раскаялся» то в афганскую армию или царандой его служить забирают.

-Эх как ребят то наших жалко, - тихонько по-бабьи вздыхает Баллон.

Курим и молчим. А небо то тут какое синие, ни облачка. Воздух чистый, дышится легко. Да, уходили в горы сентябрь был, а теперь уж октябрь подвалил. Все равно жарко, только ночами в горах холод до костей пробирает. А еще скоро мы с Лёхой вдвоем во взводе останемся, все остальные на дембель уйдут.

-Дать мне сигарет, - скрипучим голосом с подчеркнутым балтийским акцентом как обрубая каждое слово просит подошедший к нам Пауль.

Пауль Сависаар эстонец. Долговязый, белесый, бледноглазый. По морде сущий фриц. Он тоже пулеметчик, только у меня РПКС, а у него ПКМ[3]. Было у нас в роте отделение ПКМ четыре пулемета. Они средством усиления считались. Я с Паулем постоянно дрался. Он разок, в самом начале моей службы в бригаде, меня русской свиньей назвал. Я его чухной и нацисткой шлюхой. И пошло дело. На дух друг друга не переносили. Как куда вместе попадем так обязательно драка.

-Паулю скальп сняли, - кивая в его сторону, смеется Муха, - снайпер стрелял. Бац! Пауль валится, в каске дыра, кровь пошла. Думаем: убили парня. Снайпера загасили. Его вытаскиваем, только полезли документы забрать, а он: «куда в карман лезешь?»Каску снимает, а ему пуля вокруг головы круг очертила, кожу стесала и вылетела. Мы в хохот. А он: «Чего смеешься как русский осел?»

-Ты фриц недоделанный, - вызывающе и опять нарываясь на драку говорю я, - ты разве не знаешь, что у русских нет ослов? Такой скот только у вас водится.

-Ты русский осел! – засопел Пауль и уставился на меня белесыми глазами.

Упорный парень. Три раза я ему каждый глаз подбивал, он мне нос ломал. Бои как говорится, шли с переменным успехом.

-Пауль! – быстро встал с земли Филон, - пока он ранен, то я за него.

-Ты не есть русская свинья и осел, - отказался от неравноценной замены Пауль, и