– Это я его помял…

Две ладьи скрылись за поворотом реки, две остались у берега. В них даже лежало несколько мешков, забрать которые у хазар не хватило времени и рук. Несколько мертвецов оставались на песке – убитых рабов хазары оставили, и к телу Хасана, оскверненному злым духом, прикоснуться никто не решился.

– А все-таки зря ты его отпустил, – с сожалением произнес Мыслята, снимая тетиву с лука. – Река ровная. Я бы ему в глаз попал, как соболю какому, и шкуры бы не попортил.

– Ничего, далеко не уедет, – утешил его Лютомер. – Только за смерть его боги на нас с тобой вины не возложат.

– Ну, тогда домой, что ли? – обыденно предложил старейшина Медвежьего Бора. – Окорока, они тоже ждать не любят. Да и темнеет вон уже.

– У вас поесть что-нибудь осталось? – спросила Лютава.

– Проголодалась? – Мыслята усмехнулся. – Горбушка вон есть.

– Давай.

С трудом поднявшись, Лютава забрала у него последнюю уцелевшую горбушку, разломала ее на маленькие кусочки и стала разбрасывать по поляне, что-то шепча. Этого было мало, чтобы отблагодарить духов-покровителей, но все же лучше, чем ничего.

От Неручи уцелевшим хазарам пришлось пробираться, положась на милость Аллаха, – в чужой земле, не зная местности, не зная языка и обычаев племен, ее населяющих, поуменьшившись в числе и даже без толмача. Самым старшим остался Немет, но седобородый купец был так удручен и разбит всем произошедшим, что без споров уступил верховенство Чаргаю. У молодого бека появилась цель – месть за родича, поэтому он хорошо знал, что теперь нужно делать.

За время жизни среди славян хазары поднабрались кое-каких слов, особенно челядь, которой сгинувший Алим не помогал общаться с местными. При помощи немногих слов, а еще больше знаков путникам кое-как удавалось объясняться – если, конечно, жители прибрежных весей не скрывались в лесу со страха, увидев возле своих берегов целый отряд из двух десятков чужаков. Иногда их пускали переночевать, иногда – нет, иногда соглашались проводить, иногда только объясняли на пальцах дорогу. Впрочем, на реке было негде заблудиться – знай плыви вниз по течению. Так или иначе, но за несколько дней они спустились по Неручи и Болве и достигли Десны.

Расспрашивая везде о «рус бек», хазары в устье Болвы наткнулись на нужного им человека. Купец по имени Провид, по прозвищу Хазарин, неоднократно ездил в Итиль и вполне внятно изъяснялся по-хазарски. Здесь он устроился на зиму у родни, чтобы скупать меха у охотников, а по весне пуститься с ними в теплые края, где за них так дорого платят.

Поэтому он даже обрадовался возможным товарищам для путешествия в Киев. Однако делиться с ними товаром он не собирался и настойчиво убеждал Немета вести все дела только через него, доказывал, что для чужаков в этих местах существует большая опасность быть обманутыми, ограбленными и даже убитыми, пока наконец Чаргай не утратил терпение и не рассказал, что все это им известно.

– Ты никого не должен убеждать в этом меньше, чем меня! – заявил он. – Лишь несколько месяцев назад мы прибыли в эту землю, имея многочисленный и богатый караван, заручившись поддержкой бека вятичей! И вот – мой дядя Арсаман Пуян подло, предательски убит, его погубил оборотень, которого угренский бек зовет своим сыном! Он отнял у нас знатную пленницу, которую мы везли беку дешнян, отнял половину нашего товара, перебил половину наших людей! Я ищу мести и хочу, чтобы бек дешнян поддержал меня!

Услышав о таких делах, Провид сразу бросил уговоры.

– Боги ваши с вами! – сказал он. – Князь Бранемер-то здесь рядом. Возле Ладиной горы он живет, в Усть-Чиже, тут и двух дней дороги не будет. Я, правда, был у него, да уж ради такого дела провожу вас. Мы люди торговые, должны держаться друг за дружку.

На самом деле Провид быстро все просчитал: если хазары говорят правду – или если князь Бранемер пожелает принять их слова за правду, – если он соберет поход на угрян, то для купца будет очень выгодно сопровождать войско, скупать добычу и полон. Прямо на месте упоенные победой ратники отдадут ему все задешево. А потом, при содействии этих вот хазар, все приобретенное можно будет перепродать и выручить в десять, в двадцать раз больше! Если же князь Бранемер не станет их слушать, то он, Провид, от этого ничего не теряет.

Выехав наутро, за два дня обоз под водительством Провида поднялся по Десне и прибыл к Ладиной горе. Это было древнее и весьма примечательное место. Без малого тысячу лет гора над рекой почиталась священной. Самые разные племена, в разное время населявшие эту землю, поклонялись там богине-матери, называя ее разными именами, что не сильно меняло суть. Сейчас стоявшее на горе святилище посвящалось богине Ладе, и на ее праздник в Медвежий велик-день сюда собирались с дарами и жертвами сотни людей со всей округи – кривичи, вятичи и голядь.

Напротив святилища, за ручьем, на мысу стоял городок. Ручей звался Чиж, поэтому и поселение носило название Усть-Чиж. Сидел здесь род Витимера Старого. Когда-то он пришел сюда из верховий Днепра, но первоначальной своей родиной Витимеровичи считали берега священной реки Дунай. В поисках свободных земель молодой еще Витимер, которого предание называло младшим внуком смоленского князя Красногоста, пришел в верховья Десны и поселился возле древнего святилища, почти заброшенного вымирающей голядью. Рассказывали, что сама богиня Лада пообещала роду Витимера всяческое процветание, если он восстановит святилище и будет приносить в нем жертвы во все положенные сроки. С тех пор потомки Витимера служили на Ладиной горе, а род пришельца размножился и довольно быстро утвердил свою власть над округой, над верховьями Десны и ее притоками. На юг, ниже по Десне, начинались земли князя Радимера, забравшего в руки и славян, живших на Соже, и местную голядь. Князь Радимер, как говорили, был не прочь и расширить свои владения, поэтому Бранемеру приходилось постоянно быть начеку. Сейчас он, как и прочие славянские князья, готовился идти в полюдье и ждал, пока замерзнут реки.

Учитывая святость места, Провид не решился сразу вести туда хазар, а сначала отправился сам и испросил для них разрешение у князя, старейшин и волхвов. Волхвы сначала были против, чтобы люди чужого языка и невесть какой веры гневили богиню, топча ее священную землю, но после обещания обильных даров богине согласились допустить в городок вожака пришельцев. Князь же, в разговоре с которым Провид обронил множество намеков, изъявил желание увидеть хазар, и на другой день торговец повел к нему Немета и Чаргая. Остальных пришлось оставить за границами поселения – пускать хазар отказались сами жители. И Провид советовал не настаивать: бывали случаи, когда иноземцев убивали целыми обозами, в самом их существовании усматривая оскорбление богам и угрозу людям. Наученные опытом, хазары не возражали, а Немет не переставал бормотать молитвы.

На чьей-то брошенной заросшей росчисти разбив шатры, хазары постарались получше приготовиться к встрече. Намет и Чаргай достали из мешков самые лучшие одежды, яркие шелковые кафтаны, расшитые золотой и серебряной нитью, а Чаргай подпоясался своим наборным поясом, который так кстати к нему вернулся. Этот пояс подчеркивал доблесть воина, и молодой бек хотел показать здешнему мелкому князьку, что перед ним стоит знатный и прославленный муж.