– С вятичами повоевать и Радим не прочь будет, – заметил Повада. – Для такого дела с ним бы договор утвердить и вместе ударить.

– Ну, подумаем. – Князь Бранемер кивнул. – С родом, со старейшинами поговорим. А вы пока погостите у нас.

– Благодарю тебя, бек.

Видя, что старания его почти достигли цели, Чаргай горделиво выпрямился, по привычке засунул пальцы за пояс… Острая боль уколола палец, в голове словно бы раздался гулкий удар, в глазах потемнело…

С удивленным лицом, слегка приоткрыв рот, но не успев даже охнуть, хазарин вдруг склонился, будто решил почтить-таки князя как следует, колени его подогнулись, и тело рухнуло на земляной пол.

Здесь не было особо обученных обмывальщиков, приготовляющих тело мусульманина к погребению, да и волхвы слышать не хотели о том, чтобы где-то рядом хоронили человека иной веры. Опасаясь, что над телом надругаются, чтобы, дескать, обезопасить себя от чужого мертвеца, Немет увез труп Чаргая в лес и там похоронил наспех, прочитав над ним строки Корана. Могилу постарались сделать совсем незаметной для посторонних глаз. Торопясь предать тело земле, пока местные не вмешались, хазары не стали менять на Чаргае одежду и похоронили в том, в чем он был, ничего не трогая. И вероятно, именно эта поспешность спасла еще несколько жизней от черных чар «кусачего пояса».

Вслед за тем Немет и Карсак с оставшимися людьми, послушавшись совета Провида и взяв у него проводника, пустились на юг и к зиме добрались-таки до Киева. Как сложились их дела дальше, неизвестно, но в землях угренского князя о них больше никогда не слышали.

Узнав обо всем, что случилось на злополучной охоте, боярин Благота и Ратислав долго не могли опомниться от изумления. Боярин созвал сродников на совет, позвали Мысляту с братьями, бывшими с ним на охоте.

– Ну вы меня огорошили! – приговаривал Ратислав.

Он вполне верил рассказу Лютомера и Лютавы, тем более что его подтверждали надежные свидетели. Но что теперь делать, он не мог решить. У него ведь имелось поручение от князя Вершины и рода Ратиславичей – проводить хазар к князю Бранемеру и переговорить с ним насчет союза. Однако теперь выходило, что первыми к нему успеют хазары, которых друзьями угрян не назовешь. Судя по их последним поступкам, вся их прежняя дружба была притворной, а теперь у них появился еще более весомый повод для ненависти.

– Что они еще наговорят Бранемеру о нас! – беспокоился Благота. – И как ехать туда теперь, не знаю.

– А то еще засаду эти лешие устроят! – добавляли старейшины.

– А как же князь Вершина?

– А если этот упырь его жене брат – за свата он не спросит с нас? На нашей земле убит, мы в ответе!

– А нечего чужих девок хватать! За такое тоже голову снимают!

Это тоже составляло трудность, решение которой Ратислав не мог взять на себя одного. Ведь Арсаман уехал из Ратиславля в качестве брата Замилы, то есть княжеского свата. И вот он убит, причем убит Лютомером.

– Да не брат он ей никакой! – уверял Лютомер. – Обманула Замила и князя, и весь род.

– Откуда ты знаешь?

– Я ложь от правды сразу отличаю. Соври мне что-нибудь, брате, сам убедишься.

– А что же молчал?

– А чем докажу? Князь Замиле верит.

– Ему легче ей верить, – пробормотал Ратислав. – Верно говорили: много воли Вершина хвалиске дал, выйдет оно боком!

И все же обвинение в убийстве родича и гостя повисло над Лютомером, и Ратислав не мог продолжать путь, не уведомив род обо всем случившемся. Лютомер предложил вернуться. Ратислав подумал и решил, что вернется он сам, а Лютомеру с бойниками предложил подождать в Чурославле.

– Догадываешься, какой крик Замила поднимет, как узнает, что ты ее брата загрыз, волк ты мой Ярилин? – говорил Ратислав, положив руку на плечо двоюродного брата. – Тебе лучше ей на глаза не показываться.

– Может, лучше ей мне на глаза не показываться? Или не ее якобы брат мою сестру пытался украсть и обесчестить?

– Так-то оно так. Но не может Вершина ее не слушать! Или тебе Хвалиса мало было? Сам же видел. Так что обожди здесь, не вноси в семью разлад. Мы со сродниками обо всем спокойно потолкуем. Не дураки, чай, разберемся, какая на ком вина.

Лютомер предпочел бы сам объяснить Ратиславичам все обстоятельства дела, но, подумав и посоветовавшись со старшими бойниками, согласился остаться. Произошедшее почти неминуемо вызовет напряжение между Ратиславлем и Варгой, и в этом случае ему, главе бойников и непосредственному виновнику, лучше оставаться подальше – без него с оставшихся дома ответа не спросят. Лучше дать старейшинам волости возможность разобраться во всем спокойно, не разжигая страсти. А что Замила сумеет перетянуть на свою сторону не только князя Вершину, но и всех старейшин, он не верил.

Ратислав уехал в сопровождении нескольких чурославльских мужчин, а Лютомер с сестрой и бойниками остались ждать. Они часто обсуждали с Благотой и его сродниками, чем все может обернуться. Поскольку Лютомер и Лютава принадлежали Варге и считались исключенными из рода Ратиславичей, то обвинить их в убийстве свата было невозможно. По существующему ряду, в случае каких-то споров и столкновений Варга выступала с теми же правами и обязанностями, как и любой обычный род. Ратиславичи могли предъявить Варге обвинение в убийстве гостя и свата, но Варга, в свою очередь, могла обвинить гостя Ратиславичей в попытке похищения их волхвы. Обе стороны были по-своему правы, и именно из таких случаев вырастает кровная вражда, длящаяся иной раз на протяжении поколений. Но Благота не верил, что Ратиславичи возьмут на себя отвественность за поступки хазар, которые называют себя родичами младшей княжеской жены-чужеземки!

– Если встанут на дыбы, требуй поля! – советовал Благота Лютомеру.

– Это можно! – Лютомер нехорошо усмехнулся. – Только вот кого они против меня выставят?

Сложно было представить, что Богоня, тот же Ратислав или еще кто-то из ратиславльских мужчин захочет выйти против него на судебный поединок. Ради кого?

Однажды Лютомер и Лютава поехали в Медвежий Бор навестить Мысляту. В благодарность за помощь Лютомер подарил старейшине узорную серебряную чарочку, и тот остался очень доволен – в глуши, где драгоценных вещей очень мало, слухи о таком сокровище разойдутся на много дней пути и принесут обладателю великую честь. И десять поколений спустя потомки, выставляя ее на стол перед самыми почетными гостями, будут рассказывать, за какие заслуги прадед прадеда ее получил.

– У меня опять гостей полно! – усмехнулся Мыслята, помогая Лютаве и увязавшейся с ними Далянке сойти с лошадей. – Точно гостиную избу надо строить!

– Что за гости?

– Да дешнянский один, по торговым делам. Я его давно знаю, жук еще тот!

«Жука» звали Провид, и его действительно видели в этих местах не в первый раз. Устроился он у Мыслятиного среднего брата Снеженя, и Лютава встретила его, когда вместе с Далянкой и Овсяницей в сумерках вышла из дома.