Но, к ее удивлению, его лицо осталось бесстрастным. Он порывисто встал и поставил свой бокал на столик.

– Идемте. Вам пора наверх.

В его голосе ей послышалось нечто странное. Удивленная Антония протянула ему обе руки и позволила помочь встать. И только поднявшись и ощутив, как жар от камина проник сквозь ее тонкое платье, она встретилась с ним глазами. В мерцающем пламени его глаза были темными, сланцево-серыми, мрачными. У нее внезапно перехватило дыхание. Она чуть помедлила, затем с легкой улыбкой наклонила голову:

– Спокойной ночи, Филипп.

На сей раз она не собиралась спасаться бегством. Филипп натянуто поклонился в ответ. Он подался назад, словно давая ей пройти, но его пальцы плотно переплелись с ее пальцами. Он медлил, не спуская глаз с ее лица, затем медленно и осторожно привлек ее к себе, так что корсаж ее платья соприкоснулся с его сюртуком. Поднял руки и обхватил ее лицо ладонями.

Антония не сводила с него глаз, дыхание в груди остановилось, сердце пульсировало у самого горла. Она увидела, как опускаются его веки, как медленно склоняется к ней его голова, и сама потянулась вверх, положив ладонь ему на плечо, слегка приоткрыла губы…

Он поцеловал ее уверенно, словно не сомневаясь, что его поступок будет воспринят благосклонно. Язык дразнящими движениями очертил контур ее пухлых губ. Она раскрыла их шире, приглашая отведать их на вкус, и он с отточенным искусством принялся смаковать их сладость.

Пылал огонь в камине, метались язычки пламени. Летели минуты, и все длилось и длилось волшебное очарование. Потом медленно, но решительно он отстранился, подождал, пока ее трепещущие веки поднимутся, и всмотрелся в ее блестевшие золотыми искрами изумрудно-зеленые глаза. И, строго взяв себя в руки, выпустил ее из объятий.

– Спокойной ночи, Антония. – Его улыбка вышла несколько кривой, и едва ли она догадалась почему. – Сладких вам снов.

Она моргнула, пытливо посмотрела на него, и в ее взгляде не было ни страха, ни удивления, а только непонятная ему сила. Потом и ее губы изогнулись в улыбке.

– Доброй ночи.

Она повернулась, тихо зашелестев платьем. Он проводил ее долгим взглядом, увидел, как она обернулась в дверях, потом скользнула в них и плотно закрыла за собой.

Филипп сделал глубокий вдох и повернулся к огню. Облокотившись на каминную доску, он всмотрелся в пламя. Удивленно провел языком по губам и с усилием подавил дрожь. Надо же, он и подумать не мог, что у молока настолько эротический привкус…

На другой день Филипп позавтракал с приятелями в кафетерии на Джермин-стрит и около полудня вернулся домой. С невозмутимым видом он спокойно вошел в прохладный сумрак холла. Карринг неслышно появился из глубины дома и помог хозяину избавиться от пальто и трости.

Изящным жестом Филипп поправил манжеты.

– Мисс Мэннеринг дома?

– Безусловно, милорд. – Карринг устремил взгляд на стену поверх правого плеча Филиппа. – Мисс Мэннеринг в настоящее время находится в бальном зале, где выслушивает наставления учителя танцев. Маэстро Винченте.

Филипп всмотрелся в красноречиво отрешенное лицо мажордома.

– В бальном зале?

Карринг склонил голову.

Бальный зал располагался позади гостиной. Когда Филипп приблизился к двери, до ушей его долетели знакомые аккорды вальса. Как и прочие двери в доме, эти тоже отворялись совершенно бесшумно; переступив порог, Рутвен быстро окинул взглядом комнату.

Все шторы на окнах были подняты, и солнечные лучи обильно заливали пол. В дальнем конце за фортепиано сидел Джеффри и старательно наигрывал что-то, хмуро вглядываясь в ноты. Посреди отполированного паркетного пола Антония, предельно напряженная, неловко кружилась в объятиях мужчины средних лет. Филипп, не колеблясь, отнес его к разряду старых жиголо. Итальянская кровь не слишком проявлялась в маэстро Винченте, который был кругленьким, коренастым и имел подозрительно английский румянец во все лицо. Он носил каштановый парик, перевязанный сзади узкой лентой, и бутылочно-зеленый камзол, примерно такой же древний. Тонкие ножки обтягивали трикотажные лосины. Но хуже всего было то, что маленькие хитрые глазки маэстро источали откровенное сластолюбие.

Филипп шагнул вперед, намеренно громко застучав каблуками сапог по полу. Музыка резко оборвалась.

Антония подняла глаза, и Филипп прочел в ее взгляде облегчение и надежду. Он стиснул челюсти.

– Боюсь, что произошло недоразумение.

Маэстро, встрепенувшись, выпустил Антонию.

– Недоразумение? – Высокий голос его сразу сорвался на писк. – Нет-нет, дорогой сэр, меня пригласили, уверяю вас.

Подойдя к Антонии, Филипп посмотрел сверху вниз на злополучного маэстро.

– В таком случае с сожалением уведомляю вас, что в ваших услугах здесь больше не нуждаются. – Не оглядываясь на дверь, он громко позвал: – Карринг!

– Милорд?

– Маэстро Винченте уже уходит.

– Да, милорд.

– Но как же… я настаиваю… – Маэстро Винченте простер к Филиппу руки. Но тот, не обращая на него внимания, взял Антонию под локоть и прошел с ней к окну.

– Будьте любезны следовать за мной, сэр. – Металлические нотки в голосе Карринга не давали повода для дальнейших споров. Как всегда, оставив за собой последнее слово, он ловко выпроводил сникшего маэстро из комнаты. Дверь со стуком закрылась. Антония недоумевающе посмотрела на Филиппа:

– Зачем вы это сделали?

Остановившись у фортепиано, Филипп надменно вскинул бровь:

– Он вряд ли тот человек, который может научить вас чему-то полезному.

– А я что говорил? – тут же вмешался Джеффри.

Антония, не обращая на брата внимания, сверлила Филиппа сердитым взглядом.

– Даже если это и правда, объясните, как я разучу теперь вальс? Может, вы не в курсе, но предполагается, что в наши дни каждая молодая леди должна уметь вальсировать. Общество ждет этого от… – Она оборвала фразу, покосилась украдкой на Джеффри и договорила: – От меня.

Филипп кивнул:

– В самом деле. Я уволил вашего учителя и собираюсь компенсировать это, заступив на его место.

Антония распахнула глаза:

Но…

Ее протест заглушили бурные аккорды Джеффри. Не успела Антония собраться с мыслями, как Филипп заключил ее в объятия.

– Уверяю вас, я в этом смысле ничуть не хуже маэстро Винченте!

Антония бросила на него выразительный взгляд. Он встретил его с самым скромным видом.

– Я вальсирую в бальных залах вот уже… постойте… – Он нахмурился, потом вскинул брови. – Даже не могу припомнить, сколько лет.

Антония распрямила плечи, задержала дыхание, а Филипп легко увлек ее в первые скользящие па танца. У Антонии закружилась голова. Она решительно не считала, что это удачная мысль, но вызывающий взгляд его серых глаз отметал любые возражения. Вздернув подбородок, она постаралась уловить очередность шагов и поворотов.