Со временем Рыночный суд получил еще большие права и поглотил местный суд. Возникает вопрос, был ли это осознанный шаг франков, или ситуация развивалась сама по себе в этом направлении. Возможно, здесь действовали оба фактора, но это не изменило в значительной мере положение дел. Судебные разбирательства, касавшиеся одновременно сирийцев и франков, не могли проходить исключительно в «сирийском» суде. Слияние судов мало в чем повлияло на сложившуюся ситуацию. Проблема заключалась во взаимоотношениях самих сирийцев. До тех пор пока существовала автономная юрисдикция, их дела рассматривались в местном суде под председательством реиса. Затем власть перешла к Рыночному суду. Возможно, изменения происходили постепенно, но в любом случае они были неблагоприятны для местного населения. По аналогии с положением еврейских общин в мире ислама и христианства новые компетенции Рыночного суда могли не привести к отмене первоначальных автономных местных институтов. Возможно, в случае необходимости можно было прибегнуть к их помощи по желанию спорящих сторон. Отныне сохранение местных институтов зависело в основном от всеобщего объединения различных общин. Помня о стремлении небольших групп сохранить свои права и институты, мы можем предположить, что суды реиса не окончательно лишились своего положения или, по крайней мере, не исчезли. Мы также должны помнить, что матримониальные и связанные с ними дела оставались, как и прежде, в юрисдикции местного духовенства.

Итак, оба суда – суд реиса и Рыночный суд – были заняты отправлением правосудия на местном уровне. Все же они были ограничены в своих действиях, поскольку находились в зависимости от выделяемых им денежных сумм и не имели права разбирать уголовные дела. То же самое можно сказать и о земельной собственности местного населения, которая, будучи городской землей, была в юрисдикции городского суда. Последний не являлся апелляционным судом. Суд реиса и Рыночный суд были автономными судами в рамках своей юрисдикции.

Посмотрим теперь на другие города королевства, где потребности различных классов привели к созданию особых судебных учреждений. В портах королевства существовал, вероятно со второй четверти XII в., особый суд, занимавшийся вопросами морского права. Он получил свое название от цепи, натянутой между двумя башнями на пристани, которая закрывала на ночь вход в гавань, а также во время осад, когда к городу подходил вражеский флот. «Суд цепи» (Curia catenae) состоял из морских купцов, знакомых с торговым законодательством. Слушание более важных дел здесь только начиналось, а затем они передавались в городской суд. В этом последнем случае он играл роль некоей комиссии по расследованию, чьи отчеты отсылались в более высокий суд для вынесения вердикта. Как и почти во всех судебных учреждениях, вопросы правосудия и финансовые дела были тесно связаны друг с другом, и «Суд цепи» обязан был не только собирать штрафы, но и налоги за стоянку судов и другие портовые сборы. В XIII в. существовала должность vicomte du port, который, вероятно, был председателем суда и отвечал за управление портом. «Суд цепи» был единственным судом, который рассматривал не конкретные правовые вопросы, но конкретные дела. Ничего подобного не проявилось в других органах управления крестоносцев.

В деятельность королевской и феодальной администрации в крупных городах (все они были приморскими) часто вмешивались органы самоуправления европейских общин. Их полномочия, с одной стороны, были идентичны полномочиям феодального и городского судов, в этом отношении они были равноправными инстанциями для членов общины. С другой стороны, все крупные общины, хотя и в разной степени, владели манорами. Отдельные общины владели городскими кварталами, в то время как другие – землями в окрестностях городов. В обоих случаях в юрисдикции общины были как городские, так и сельские жители. Естественно, это не касалось рыцарей, зависимых от своих сеньоров, но горожане, члены других общин и местные жители, не важно кто, будь то христиане, евреи или мусульмане, часто оказывались в юрисдикции и под управлением общины.

Вне городов в деревнях, основанных франками, местное управление осуществлялось Палатой (судом) горожан, а в других деревнях – судами местного населения. Мало что известно о том, как работали эти туземные учреждения. Однако нам известно, что в некоторых местах при правлении крестоносцев действовали мечети и мусульманские священнослужители, которые, вероятно, отправляли правосудие среди мусульман в своей местности. Те же самые функции выполняло местное духовенство, греческое и яковитское, в отношении христианских жителей деревни. Продолжало также существовать в деревнях правосудие, основанное на древних обычаях. Это могло быть обязанностью старейшин деревни, которые занимались этим на добровольной основе, или авторитетного главы местного деревенского семейства. На то, что эти традиционные институты продолжали существовать, прямо указывает тот факт, что, когда франкский правитель посещал приобретенную деревню, он обычно принимал своеобразную присягу на верность старшин деревни и глав деревенских семейств. Это были местные реисы, которые продолжали выполнять свои обязанности при новом правлении, как они это делали на протяжении предыдущих сотен лет в тех же самых деревнях, независимо от происхождения своего сеньора и правителя.

Администрация деревни была самого простого типа. Поскольку у владельца манора не было здесь земельных владений, его интересы в деревне были чисто фискальные. Обязанностью его представителя, который имел различные титулы – drugeman, scriba или gastaldio, – был сбор налогов сеньора. Обычно он появлялся в деревне во время жатвы, чтобы взыскать треть или четверть урожая зерна и доставить его в житницы своего господина. То же самое касалось и сбора маслин и других плодов. Было свое время и для преподнесения «даров» (xenia) сеньору – воска, меда и прочего.

В деревнях, которыми владели церковные учреждения, положение дел было несколько иным. Здесь, в деревне, монастырь или церковь имели келью (cella). Это было место, где обычно проживал монах (например, во время сбора урожая), который наблюдал за сбором монастырских налогов. В духовно-рыцарских орденах существовало особое учреждение, контролировавшее сбор налогов в поместьях, принадлежавшее ордену.

Феодальная администрация небольших территориальных образований в королевстве крестоносцев, не важно, городских или сельских, вполне справлялась со своими обязанностями. Феодальный механизм управления проявлял себя более эффективно на уровне манора, чем королевства. В небольших манорах крестоносцев личный контакт и связи позволяли быстрее решать все вопросы. В этом, возможно, кроется одна из причин, почему администрация крестоносцев так и осталась на уровне развития феодальной системы Европы XI в. Не существовало потребности в переменах. В изменениях нуждалась вся система управления королевством. Но прежде чем во второй половине XII в. пришло осознание этого факта, власть монарха уже близилась к закату, а знать препятствовала любой попытке проведения реформ.

Один из наиболее спорных вопросов истории крестовых походов – считал ли папа Урбан II завоевание Святой земли предварительным этапом в деле создания теократического государства, еще одного «наследия святого Петра» на Востоке. Однако известно, что влиятельная церковная партия в войске 1-го Крестового похода после завоевания Иерусалима заняла твердую позицию при выборе первого правителя королевства. Прелаты потребовали, чтобы избрание Иерусалимского патриарха предшествовало выбору светского правителя города и страны. Это требование отражало дух 1-го Крестового похода и отвечало средневековым представлениям о примате горнего мира над земным.