Когда все заняли места вокруг стола с картой, старший лейтенант Фоминых кратко пояснил происходящее:

— Товарищи сержанты и красноармейцы! Хотя Григорий Фёдорович уже не с нами, но мы по-прежнему с ним и вернулись только что из штаба армии, где он теперь начальствует. И нам, а кому же ещё, прямое задание и от него, и от самого командарма, которое нам нельзя не выполнить. Наш любимый Ленинград гитлеровская мразь начала обстреливать из дальнобойных пушек, уже есть убитые горожане, включая детей, и разрушения. Поставлена задача всему фронту: как минимум подавить эти орудия, а ещё лучше — уничтожить. Наши гаубицы не достанут до их огневых позиций, но помогут краснофлотцы: их железнодорожному транспортёру с морской 180-миллиметровой пушкой это по силам. Сейчас он уже занял огневую позицию. А наш полк должен стать ушами грядущего возмездия для фашистских варваров. Завтра к нам доставят звукометрическую станцию, товарищ подполковник уже решил, где её разместить для лучшей засечки батареи врага. Это обособленная высота на ничейной земле, отлично просматриваемая и простреливаемая немцами, так что легко нам не будет. Но оттуда ничто не мешает услышать пушки противника, тем паче их бабаханье ни с чем не спутаешь. Сержантам Лисовскому и Василенко, а также красноармейцу Полухину надо будет развернуть каждому по паре звукоприёмников в местах с указанными координатами, а я с предупредителем выйду вперёд, почти к переднему краю фрицев. Звуко-метристы и наши вычислители своё дело знают, так что точку вылета вражеских снарядов мы определим. А дальше спецы из академии имени Дзержинского у Григория Фёдоровича живо рассчитают все установки прицела для пушки на транспортёре, и туда полетят уже её снаряды. Выходим с рассветом, так что всем, кроме нашей красавицы, бегом марш к старшине за ватниками, валенками и маскхалатами, да ещё пару старых простыней на тряпки возьмите. Потом поесть — и как следует отоспаться!

Трое из «старой гвардии» метнулись выполнять распоряжение, а старший лейтенант Фоминых обратился к девушке:

— Катя, к тебе вопрос: завтра почти все наши будут заняты, работая со звукометристами на месте. Сумеешь за вечер разобраться с системой координат на топографической карте и объяснить материал этим олухам царя небесного вместо твоего Саши?

— Это там, где ось икс- не вправо, а вверх направлена, Дмитрий Степанович?

— Ещё немного, старлей, и нам тут будет делать нечего. Куда катится мир? — раздался голос доселе молчавшего начштаба Сабурина — она сумеет, так что давай, командуй!

— Но всё-таки может спросим сначала?

— Чего тут спрашивать? Красноармеец Чистякова, вам поручается проведение завтрашних занятий по топографии, приступайте к выполнению! Да вот ещё что: вам будет помогать политрук Щеглов. На всякий случай, если кто-то выпендриваться станет или строить глазки или ещё какое непотребство учинит. Вы только товарищу политруку вступительное слово дайте, а дальше рассказывайте спокойно, дисциплина будет гарантирована!

— Слушаюсь, товарищ подполковник!

— Тогда иди, хорошо подготовься, всё у тебя получится!

Тем временем Саша уже притащил к своей кровати целый куль с зимним обмундированием. Расставаться с шинелью, гимнастёркой, шароварами и сапогами он не собирался, но для многочасового похода по снегу всё это подходило плохо. Поэтому уже примеренный ватник с валенками заняли своё место рядом с его кроватью. Остаток вечера ушёл на то, чтобы из куска бывшей простыни соорудить что-то вроде маскировочного чехла для пистолета-пулемёта, причём с возможностью стрельбы из него. Бывший студент в этом был не силён, но старая колхозница, подшившая ему шинель, очень быстро «одела» его оружие в зимнюю попону. Она же подогнала ему маскхалат, чтобы тот не трепыхался при ходьбе или на ветру. Также сколько-то времени потребовалось, чтобы объяснить Кате некоторые нюансы работы с топографической картой. Когда девушка ушла, Саша при свете керосиновой лампы — паровые турбогенераторы местной ГРЭС давно уже встали из-за прекратившегося подвоза топлива — почитал перед отбоем Жюля Верна, чьи книги нашлись в школьной библиотеке.

Поднялись «академики» рано, в пять, поели, взяли наряду с приборами, картами и прочим нужным оборудованием ещё тёплую еду в термосах в поход, переоделись в ватники с маскхалатами и направились к штабу Там уже стояли навьюченные узлами звукометрической станции лошади — грузовая автомашина или гужевая повозка завязли бы в снегу на пересечённой местности, сани не годились из-за наличия на пути развороченного обстрелами грунта, а трактор выдал бы себя своим шумом задолго до выхода в назначенную точку. Так что иной альтернативы конским вьюкам не было, разве что тащить всё это добро на людских спинах. Как всегда, когда дело доходило до лошадей, нельзя было обойтись без Родиона Самойлова. Вот и сейчас он быстро и в одиночку управлялся с целыми пятью головами конского состава, из которых особой беспокойностью выделялась Дусина. Кобыла так и норовила поинтересоваться содержимым вещмешков и прочей ноши у бойцов, даром что была хорошо накормлена. Но голос её властелина однозначно дал понять, что сейчас ничего ей не обрыбится, и выражение её морды приобрело какой-то скорбный и покорный судьбе характер.

До передовой шли два часа. Чем ближе к линии фронта, тем чаще встречались воронки, обломанные деревья и разрушенные постройки. На обочине дороги танкисты занимались ремонтом ходовой части тяжёлого КВ, а его броня несла многочисленные отметины от попаданий вражеских снарядов. Башня смотрела в сторону переднего края, а на стволе пушки красовались три звёздочки. Под прикрытием невысокого гребня миновали запасные и основные позиции пехотинцев — траншеи, ходы сообщения, блиндажи и искусно сделанный под кочку ДЗОТ. Иногда кто-то из встреченных бойцов окликал артиллеристов, но большинство только молча провожало их уставшими взглядами. Иногда редким методическим огнём давали о себе знать немецкие гаубицы или миномёты, но практически сразу же сзади раздавались залпы какого-нибудь дивизиона, нёсшего контрбатарейную службу, и всё затихало на какое-то время. Но дальнобойные пушки врага пока себя не проявляли. Без проблем старший лейтенант Фоминых вывел свой кортеж за склон нужной высоты, где и развернули звукометрическую станцию. Сложный прибор разместили в палатке, где также расставили походные складные столик и табуреты. За ним заняли свои рабочие места операторы станции, вычислители и радисты. Здесь Саша с приданным ему бойцом получил приказ разместить пару звукоприёмников на обращённой к противнику стороне правого склона холма. Остальные его товарищи, с которыми он слушал инструктаж у начштаба, делали то же самое на его левом склоне и вершине. Три точки расположения звукоприёмников на карте образовали слегка ломаную линию длиной около полутора километров.

Приходилось соблюдать крайнюю осторожность, но «анабазис» идействия в составе разведгруппы уже сформировали из Саши весьма компетентного в этом отношении военного специалиста. Он постоянно осматривал в бинокль ту сторону, где на пределе видимости читалась первая линия вражеских окопов, и тщательно следил за соблюдением тишины: авдруг на высоте уже есть их разведчики? В его сознании чуть ли не аршинными буквами читалось: «Как можно незаметнее! Вот странно, если тут нет немцев. Такого просто не может быть!» Только убедившись, что путь чист и нет никаких признаков своего обнаружения, боец давал разрешение сопровождающему, также в маскхалате, на разматывание очередного десятка метров кабеля, нужного для передачи сигнала от микрофона с усиливающей акустической и электрической «обвязкой» на звукометрическую станцию. Но за триста метров до нужной точки Саша понял, что враг насторожился: водном месте стал мелькать солнечный блик, так получается, когда наблюдатель поворачивает влево-вправо стереотрубу или перископ, осматривая местность. Выполнение задачи оказалось под угрозой. Пришлось немедленно залечь. Спустя три минуты сначала послышалась немецкая речь, а затем откуда-то слева, из-за холма, появилось два медленно идущих гитлеровца в светло-серых зимних куртках и штанах с тёмными разводами. Один был вооружён карабином и постоянно осматривался в бинокль, а второй тащил за спиной радиостанцию. Они явно искали советских солдат, получив, по всей видимости, указание о подозрительной активности на склоне холма, но пока что ничего не обнаружили. Когда фриц отвернулся, Саша быстро завизировал его в собственный бинокль, оценив дистанцию до него в сто пятьдесят — двести метров. Многовато для пистолета-пулемёта — его пуля, конечно, убьёт или ранит врага, да вот попасть ей в цель тяжело будет.