— Вот тебе, подлый невежа! — вопила она. — Я… бац… спасла тебя… бац, бац… а ты бросил меня… бац… в день моего рождения! — Грудь ее яростно вздымалась и опадала, когда она с силой опускала кочергу в смертоносном ударе.

— Я всегда говорил маме, что ты кровожадная девица, но она мне не верила, — послышался насмешливый голос от двери.

— Генри?..

Изабелла бросила кочергу на матрас и глубоко вздохнула. Она боялась этой встречи с первого мгновения, как они с Оливией замыслили свой заговор. Может, она и сестра Генри, но у него их еще четыре, в то время как лучший друг у него только один. Счет явно не в ее пользу. Пять сестер — и единственный лучший друг. А она его украла. Упрямо расправив плечи, Иззи повернулась к брату. Он хмуро посмотрел на нее, и она приготовилась с достоинством встретить неизбежное.

— Черт побери, Иззи! Ты ужасно выглядишь!

Она только и могла, что молча смотреть на него.

— Ох, верно, — пробормотал Генри. — Полагаю, следовало тебя поздравить, но…

— Хэл! — Иззи, задыхаясь, назвала брата детским прозвищем и бросилась к нему на грудь.

Со смущенным смешком он поймал ее в объятия.

— Знаешь, ты уже долгие годы не называла меня так.

— Я ужасно боялась, что ты меня возненавидишь, — прошептала Иззи, уткнувшись ему в сюртук. — Но я должна была так поступить. Иначе он бы…

— Да, я знаю.

Иззи отстранилась и принялась кружить по комнате. Освободившись от напряжения, связанного с ожиданием кары от Генри, она ощутила внезапный прилив энергии.

— Полагаю, Джеймс все рассказал тебе?

Генри покачал головой:

— Отец рассказал мне только что. Я собираюсь всадить пулю в этого прохвоста.

— Хэл, ты не можешь застрелить его. Он на мне женился.

— Да, но сначала обесчестил тебя, а после этого — бросил. Боже, какая нелепость!

Изабелла горько рассмеялась:

— Значит, так он это назвал?

— Отец? Нет, я полагаю, «фиаско» было бы…

— Нет. Я говорю о Джеймсе. Это он назвал меня — наш брак — нелепостью?

Брат посмотрел на нее с недоумением:

— Иззи, я не виделся с Джеймсом и не получал от него вестей с тех пор, как ненадолго заехал к нему в Ирландию вскоре после твоего бала. Это было много месяцев назад.

Чувство вины мгновенно захлестнуло ее. Джеймс с Генри всегда были близки, как братья, а она бессовестно, вклинилась между ними. Она сделала это из лучших побуждений, но клин есть клин. Она развела их.

— Мне так жаль, Генри. Он должен понимать, что ты не имеешь к этому никакого отношения. Если ты дашь ему несколько недель, чтобы прийти в себя, а потом отправишься в Лондон, я уверена… — Снова это странное выражение на лице Генри. — Что такое?

— Джеймса нет в Лондоне. Как только гонец от отца прибыл ко мне, я сразу же бросился туда искать его, Я спрашивал о нем везде, где мы обычно бывали. Никто его не видел. Возможно, он затаился в одном из своих поместий, но…

— Но ты так не думаешь, — закончила Изабелла.

Брат кивнул с мрачным видом:

— Похоже, он совсем покинул Англию. Он уехал, Иззи, действительно уехал… и вряд ли намерен вернуться.

Несмотря на мрачные опасения Генри, Изабелла все еще продолжала верить, что Джеймс вернется к ней. Она понимала, что ему нужно время, чтобы примириться с их женитьбой, но все же предполагала, что, когда его гнев остынет, он образумится. Она по-прежнему не сожалела о содеянном. Что бы там ни говорил Джеймс, у нее не было выбора. Как только он поймет это, он ее простит. И тогда она, будучи великодушной женой, простит его за то, что он простил ее, хотя обязан был бы ее благодарить.

Без сомнения, ему потребуется гораздо больше времени, чтобы одуматься, чем это необходимо, потому что он — мужчина. Мужчины, как она заметила, не способны мыслить логически. Поэтому у них уходит слишком много времени на то, чтобы разобраться в причинах явлений. Иззи накинула еще одну лишнюю неделю на восстановление его ущемленной гордости и еще неделю сверх этого на то, чтобы Джеймс, упрямый как мул, успел осознать, как он ошибался. «Поэтому, — успокаивала она себя, — не следует ожидать вестей от мужа еще самое меньшее пару недель».

Когда миновали еще три недели, Изабелла начала подыскивать различные оправдания. Возможно, письмо затерялось в пути или плохая погода помешала Джеймсу приехать. Не заболел ли он, Не погиб ли? Когда прошел месяц и не пришло ни единой строчки, в ее памяти всплыло предостережение брата и начало набатом гудеть в голове: «Вряд ли намерен вернуться. Вряд ли намерен вернуться. Вряд ли намерен вернуться».

Эти слова повторялись и повторялись без конца, мельтешили и бились в ее голове, словно крылышки стаи черных дроздов, и ей стало казаться, что она сходит с ума.

В конце концов, она убедилась, что это правда. Джеймс не собирается возвращаться. Он уехал, действительно уехал. Не будет ей никакого прощения со слезами на глазах, никакого счастливого воссоединения. Он уехал и чем в таком случае осталась она?

Очевидно, ей только и остается, что распивать чаи с мамой и тетей, горестно размышляла Иззи, сидя за чайным столом. Хотя это занятие отнюдь не было ей неприятно, все же не так хотелось бы ей провести остаток своих дней. Настало время ей повзрослеть, двигаться дальше, жить.

Поспешно, чтобы не передумать, Иззи сказала:

— Мама, тетя Кейт, я думаю, пришло время решать, что будет дальше.

— Дальше, дорогая? — удивилась мать.

— В моей жизни, — пояснила Изабелла. — Я должна решить, что мне теперь делать. Джеймс не возвращается, и я не могу до конца жизни ждать, не передумает ли он. Не могу я навсегда остаться здесь, прячась за материнской юбкой. Я уже не ребенок. Пришло время взглянуть в лицо действительности.

Взгляд ее матери затуманился слезами.

— Мне очень не хочется с тобой расставаться, но ты, безусловно, права. Пора тебе покинуть родное гнездо. Ты привлекательная молодая женщина, обладающая титулом и большим состоянием, и, как замужняя дама, можешь пользоваться гораздо большей свободой, чем могла бы при иных обстоятельствах. Если обратиться к Шекспиру, все в твоих руках, ты хозяйка собственной жизни.

Можно было не сомневаться, что ее мать всегда сумеет украсить разговор подобными перлами мудрости великого барда.

— Ты не думала о том, чтобы отправиться путешествовать за границу? — спросила тетя. — Или тебе больше по душе Лондон? А может, ты намерена переехать в Шеффилд-Парк? Уверена, тебе захочется многое там изменить.

— Признаться, я сама не знаю, чего хочу, — сказала Иззи. — Знаю только, что не могу больше здесь оставаться. Здесь все напоминает о Джеймсе.

— Наверняка в Лондоне у тебя не будет поводов вспоминать о печальном. С началом сезона предвидится столько развлечений, что у тебя не останется времени даже подумать о твоем муже. А какие блестящие возможности предоставляют балы-маскарады для флирта…