Аня пожала плечами. Хороший – так хороший. Она была будто в полусне. Вяло дернулась от укола, выдержала пытку на кресле, взяла какие-то таблетки и поехала домой. Он не дождался…

На следующий день Аня затемпературила. Поясницу ломило, голова раскалывалась, все тело горело. Пыталась аспирином лечиться, чай с медом пила – решила, что стресс во всем виноват. Только температура не спадала. А одним утром она не смогла подняться с кровати. Отец вызвал «Скорую».

Две недели в больнице, из них несколько дней – в реанимации под капельницей. Операция. И приговор: «Девушка, что ж вы так неосторожно? Сразу бы к нам пришли… А теперь – детей у вас не будет».

Врачи допытывались – кто с ней такое сотворил? Аня молчала. Не хотелось связываться с полицией, отвечать в тысячный раз на одни и те же вопросы. Да и до отца такая весть обязательно бы дошла.

Жизнь окончательно превратилась в серую пакость. Отец тенью ходил из комнаты в комнату, сама она все больше лежала. Только вот счета за коммунальные услуги приходили исправно. А больница выгребла остатки денег семьи. И Аня встряхнулась: а куда деваться? И решила найти работу.

Он больше не появлялся. Да и сама она не пыталась с ним встретиться. Устроилась ученицей на мебельное производство, подбирала обивку, носила заявки на материалы, оформляла первичную документацию – в общем, на все руки от скуки. Работать было даже весело – дружелюбные простые девчонки и теплые, уютные женщины обращались с ней ласково. Да и отвлекалась она немножко от всех своих неурядиц… Вот домой идти не слишком-то хотелось.

Как-то случайно встретилась с ним.

– Привет… У меня никогда не будет детей, – сказала она зачем-то. – За что ты так со мной?

– Дело не в тебе, – равнодушно буркнул он, посмотрел на нее как на пустое место и пошел дальше… А в ее голове еще долго звенело это «Дело не в тебе…»

Прошел месяц. Аня в работу втянулась. Об институте и думать забыла – на какие шиши жить? На стипендию? Если ее получишь… Да и сроки поступления все давно прошли.

Аня получила первую зарплату, даже с какой-то радостью закупила продуктов – а то дома они с отцом вот уже пару недель питались исключительно крупами и макаронами без ничего. Решила приготовить что-нибудь вкусненькое.

Дверь в квартиру почему-то была открыта. Аня шагнула через порог, и сумки выпали из ее рук. Хрустнули яйца, выкатился на пол большущий оранжевый апельсин.

– Как Мамай прошел… – пробормотала Аня.

Так всегда говорила мама, заходя в Анину комнату и обнаруживая, что вещи валяются где ни попадя, учебники и тетрадки горой сложены на столе, а сама Анечка сидит в кресле у окна и слушает музыку.

Вот и тут – как Мамай прошел. Дверцы шкафов нараспашку, все вещи из них высыпаны. Мамина шкатулочка валяется у туалетного столика, крышка – отдельно. И ни следа ее украшений. Не сказать чтобы дорогих – откуда у обычных работяг деньги на ювелирку? Но… золотые колечки, с маленьким сапфиром, александритом, и самое Анино любимое – с рубином, в тонкой вязи павлиньих перьев, выплетенных из золотой нити. Сережки, и просто золотые, и с камешками. Тоненькая цепочка с крестиком – Анина.

«Может быть, папа взял?» – подумала девушка.

Набрала номер отца. Но телефон не отвечал.

«Наверное, надо в полицию звонить», – решила девушка, но тут заверещал мобильный. Папа.

«Вот сейчас все и выяснится, – почти успокоилась она. – Наверное, папка решил сдать мамины украшения в ломбард, чтобы заплатить за квартиру и продуктов купить. Ну что ж, значит, так надо. Или просто искал что-то, мало ли, рубашку свежую там».

Только это был не папа.

– Анна Викторовна?

– Да… – растерянно откликнулась девушка.

– У меня для вас печальная новость…

Отец угодил под поезд. Насмерть. Сразу. Нет, он не пытался покончить с собой. Скорее всего, просто невнимательно переходил через пути.

Аня помнила: в последнее время он вообще был на редкость рассеянным.

На похороны дали денег на работе. Об исчезнувших украшениях Аня совершенно забыла. Машинально рассовала вещи по шкафам, так же машинально прибралась. На автомате ходила на работу. Ночами ревела, обняв подушку, в родительской спальне. Но как-то жила.

– Представляешь, Ванька-то мой усвистал в Тарасов, поступать, говорит, хочу в институт! А на какие шиши, спрашивается? – громко говорила какая-то тетка, стоявшая за Аней в очереди к кассам.

– А ты что? – поинтересовалась ее собеседница.

– А я – ничего, – ответила первая женщина. – Сердце больное, чуть не каждую неделю «Скорую» вызываю. Какой мне Тарасов? Поступит – хорошо, он у меня парень хваткий. А нет – вернется обратно.

Аня скосила глаза. Его маму она видела пару раз в школе. И узнала сейчас. И пазл сложился…

Глава 7

Утро выдалось мрачным. За окном моросило, тучи низко нависали над мокрыми тарасовскими улицами. Умных мыслей не было. Кажется, я перебрала всех возможных подозреваемых – и ничего. Нет, я знаю, что и такое случается. Были и в моей практике «висяки», как в полиции говорят – когда преступник не найден. Но каждое такое дело я воспринимаю болезненно, как удар по самолюбию. Преступник оказался умнее, изворотливее, дальновиднее меня? Обидно.

Пока пила кофе, пыталась придумать, кому Соколовский мог перейти дорогу. Если его банально «заказали» тот же Мезенский или сама Наталья – можно и не найти «хвостов». Я все-таки их обоих в той или иной степени проверила, ничего подозрительного не вытащила. И куда копать – ума не приложу.

Может быть, смерть Соколовского – случайность. Такое тоже бывает. Поскандалил мужик с партнером. А на Милу – кто его знает – он мог строить далеко идущие планы. С Натальей-то «расстался», вдруг решил жениться на молоденькой? Вот и выпил с горя, расслабиться решил. И… не повезло.

Что-то мне мешало поверить в эту версию. Что-то не давало покоя. Если быть совсем точной… Если Иван пил вне дома – почему соседка не заметила, что он нетрезв? А она не заметила. Если дома – куда