– Ты спрашиваешь, был ли у меня любовник?

Ее прямота застала меня врасплох, но я постаралась не показать этого.

– Да. Был?

– Тебе стоит прогуляться сегодня в Кью. – Прешес рассматривала фотографию. – Вишни в цвету просто великолепны. Уверена, Колин мог бы сводить тебя туда.

– Там дождь идет, бабушка, – сказал Колин. – Пойду позову Лауру. Мне кажется, тебе стоит отдохнуть.

Я надела крышку объектива на камеру и поднялась, наклонившись, чтобы поцеловать Прешес в дряблую щеку.

– Спасибо вам, Прешес. Я буду и дальше искать Еву. Я уверена, мы ее найдем. И Грэма тоже.

Колин вернулся с Лаурой. Мы попрощались, и Лаура проводила Прешес обратно в спальню.

– И что ты об этом думаешь? – спросил Колин, натягивая плащ.

– Не знаю. Но тут явно есть история. Есть хорошая новость – теперь мы можем начинать поиски Грэма, что должно быть легче, учитывая его военное досье, а это может привести нас к Еве. – Я выразительно посмотрела на его плащ. – Полагаю, это означает, что ты не поведешь меня в Кью-Гарденз?

Его улыбка оказалась столь же неожиданной, сколь и очаровательной, напомнив мне о мужчине на фотографии.

– Точно не сегодня. – Казалось, он обдумал свои следующие слова, прежде чем произнес: – Я собирался вернуться в офис на пару часов, но мы могли бы устроить ранний ужин, если хочешь. Обсудили бы, как найти Еву Харлоу и моего двоюродного деда Грэма. Если, конечно, у тебя нет других планов.

Мне стоило отказаться. Слишком тяжело мне проводить с ним время, изображая безразличие. Всегда получалось тяжело, но в колледже были другие парни, с которыми я могла игнорировать свой интерес к нему и его – ко мне.

Кроме того, я собиралась проштудировать свои записи и поискать в интернете фотографии показов мод в Париже времен войны. Но Колин выглядел настолько убедительным, да и я так погрузилась в записи, что едва перекусила за чаем.

– Конечно. Давай только пойдем куда-нибудь, где подают нормальную еду. До смерти хочу гамбургер. Или барбекю. Что-нибудь из этого вполне подойдет.

Он изогнул бровь на слове «нормальная», но промолчал.

– Хорошо. По-моему, на главной улице есть несколько вариантов на выбор.

– Пойду сбегаю за курткой.

Я нашла куртку под грудой нарядов Прешес на своей кровати, куда положила ее, прежде чем зарыться в первую коробку из тех, что не уместились в гостевой комнате. Застегивая большую пуговицу на горле, я подумала, что могу учуять едва заметное благоухание старых духов, приставших к ткани. Аромат тут же исчез, заставив меня задуматься, не почудился ли он мне. Но каким-то образом он вызвал воспоминание из первой беседы с Прешес, когда мы спросили ее, не хочет ли она, чтобы мы нашли Еву. То, что человек пропал, еще не значит, что он хочет, чтобы его нашли. И я впервые задумалась, а о Еве ли она говорила в тот момент.

Лондон

март 1939 года

Ева пригладила выбившиеся локоны, мельком взглянув на их с Прешес отражение в двери вестибюля гостиницы, прежде чем носильщик в униформе открыл ее перед ними. Она улыбнулась ему не глядя, как делали многие клиенты Дома Луштак, когда сталкивались с кем-то из обслуживающего персонала. Так они показывали, что узнали человека, не роняя при этом собственного достоинства.

Она чувствовала на себе взгляды узнавания, когда они с Прешес шли по черно-белому мраморному полу, звонко цокая каблуками. Она представила себе, будто демонстрирует наряды, двигаясь медленно и размеренно, чтобы скрыть нервозность. Чтобы держаться так, словно она постоянная посетительница «Кларидж». Прешес, чью наивность всегда истолковывали как уверенность, просто шла вперед, словно чаепитие в «Кларидж» было для нее обязанностью.

София уже дожидалась их под рифленым сводом кафе, отчего Ева тут же засомневалась и поинтересовалась, не опоздали ли они. Но София, улыбнувшись, встала, обменялась с ней приветственными поцелуями и махнула рукой, словно отметая извинения.

– Я всегда прихожу ужасно рано, так что это мне следует извиняться. Даже мать жалуется, что я родилась на целую неделю раньше. – Она повернулась к Прешес, и ее улыбка стала еще шире. – А вы, должно быть, прелестная мисс Дюбо, о которой мне так много говорили Ева и Грэм.

– Надеюсь, только хорошее. – Прешес ответила улыбкой. – И, прошу вас, называйте меня Прешес. Все друзья меня называют именно так.

– Замечательно, – проговорила София, указывая на два места по сторонам от себя. – Только если ты будешь звать меня Софией. Осмелюсь сказать, что я столько слышала о тебе, что мне кажется, будто мы уже друзья.

Ева расслабилась и с невозмутимым видом села на стул, услужливо подвинутый ненавязчивым метрдотелем. Она даже припомнила, что смотреть на него не следует.

Когда заказ был сделан, София стала с нескрываемым восторгом рассматривать девушек, отчего Ева испытала облегчение – ведь ей понадобилось около двух часов, чтобы нарядиться. Ее комната была завалена нарядами, которые она выбирала, пока не нашла светло-голубое платье до колена и облегающий жакет с ремнем и очаровательным белым остроконечным воротничком. В платье с жакетом идеально сочетались оригинальность и стиль, щеголеватость и сдержанность.

Прешес точно знала, что́ собирается надеть – платье для коктейля из шифона лимонного цвета, – и поэтому ждала еще добрых полчаса, пока Ева соберется.

– Вы обе выглядите просто сногсшибательно, – сказала София. – Полагаю, мне не стоит соглашаться появляться с любой из вас на публике, потому что я боюсь сравнений, но что-то подсказывает мне, что мы будем видеться довольно часто. Позволю себе заметить, что Грэм без памяти влюблен в тебя, Ева.

Все, что Ева смогла придумать в ответ, было:

– Правда?

– Уверена, ты это знаешь. И не могу передать словами, какое количество людей спросило меня о том восхитительном создании, с которым в последнее время под руку щеголяет Грэм. Все думают, что ты заграничная принцесса или что-то столь же нелепое. Но я их не разубеждаю. Забавно наблюдать, как они теряются в догадках.

– Я вовсе не удивлена, – сказала Прешес. – Она миленькая, словно персик, и мудрая, словно стая сов. Лучшее, что я сделала в этой жизни, – столкнулась с ней на железнодорожной станции и спросила, не нужна ли ей соседка по комнате, что, наверное, меня тоже делает довольно мудрой.

Ева посмотрела на Софию в ожидании реакции. Та расхохоталась.

– Вынуждена с тобой согласиться.

Ева тихонько вздохнула с облегчением.

Принесли сэндвичи и пирожные. Они молча дождались, пока официанты разольют чай и тихо исчезнут, а затем Ева, отпив из чашки в бело-зеленую полоску, спросила, стараясь не показать свой интерес:

– И что же ты им говоришь?