18 мая.

Понедельник. 6 часов утра, пробуждение, спешка. Около семи появление Гоши с Титовым и Игорем на машине. Л. села, уехали… (оставила образок: «там мой цветок»). Вернувшись, лег и мгновенно и крепко заснул до 9.30. В 10.30, позавтракав, ушел в лес, в сторону груздевых мест.

По сосняку в сухом брусничнике цветут анемоны (?), белые и бледно-лиловые. Цветет толокнянка. Видимо, массовый выход [нрзб] и видел более 20 экземпляров на дороге, окаймленной вереском. Несколько пар копулируют (не с него ли паразитируют они на пчелах?).

Сцена неудавшихся «уговоров» самцом самки! Спугнул глухарку. Часок у «груздяных» березок. Высокая, тонкая, сплошная облачность. Иногда сквозит солнце. Южный ветерок. Слабый, но непрерывный, то набегающий, то стихающий шум леса… Птичьи голоса. Дрозд налетел, трещал на меня с ближней сосенки. Шмель долго гудел вокруг: все что-то обследовал на земле и в прошлогодней листве.

На обратном пути встретил лису: трусит рысцой; близко подбежала, потом, видимо, заметила — как сквозь землю провалилась.

Зашел к нашему домику, посидел у столика…

До ужаса ясно коснулся призрачности Всего… вещей и сроков… и годы, дедушка, Стася… (заглянул в окно кухни — дедушкина поза дремы у стола). Перед лицом наглядности следов единственно близкого (Лютика), живой связи с ними, особенно устрашающа и полна скорби стала эта встреча с неизбежным… А домик (земля вокруг) стоит прибранный, приготовленный к Новым дням своим и тем, кто будет… прибранный с любовью и верой, и вечной надеждой сердца…

Домой пришел в четвертом часу. Пообедал, полежал — и вот записал эти строчки. 5 час. дня уже. На окне дождинки. Похолодало. Полистал «Ниву». 6–9 час.: зайдя к Нат. Ал., прошел запустелым, размытым большой водой берегом озера, мимо бывшего сарая — к «мызе». Там посидел в тоске окружающих руин (покинутые дупла, а мы в них все, как бивуачники), в живительном чистом воздухе.

Рыжий пастушонок с коровами на холме. На обратном пути зашел к Ив. Мих. за книжкой (какой-либо). Немой повел в сарай — рыться в ящике, в котором вперемежку лежали книги и старая обувь. Дома Машкина забота — творожники. Цветет селезеночник.

19 мая.

Вторник. Проснулся 9.15, солнышко на углу (совсем сиверского!) шкафа-буфета, в окне голубое небо, тепло. <…> На огороде у себя — Мичурин; как всегда, окликнул глупым поставленным «гласом». Прошел на Гошин участок, посидел минутку с Нат. Ал. и ее резвящимся котенком и потом направо, лесом, по высокому берегу вдоль озера. Райская Безвестность: на защищенных от ветра, согретых горячим солнцем местечках торчат уже высокие, как живые существа, причудливо свернувшиеся группы (уже высотой в полторы четверти) вай папоротников, некоторые уже разворачиваются в листья; на просвечивающихся солнцем ландышниках показались бутоны; зацвела черника нежными своими колокольцами.

Все вокруг усыпано молодыми зелеными трилистниками и беленькими цветочками кислички, вперемешку с (уже осыпающимися) голубыми глазками перелески; местами желтеют колонии селезеночника. Будто убрана земля весенним убором — точно светозарным ковром — навстречу невидимой невесте…

Без надежды на удачу (где уж взять это все на пленку!) снимал все это. Кучки недавних лосиных орешков: глухое это местечко. Помет лисы, состоящий из совсем белой шерстки беляка и его косточек. Березовая рощица сияет и золотится в солнце и теплом ветре. От нее — полянка, круто сбегающая к озеру. Голубая его ширь, по ней бегут темные полосы и пятна ряби. Бездонно-нежное голубое небо над ней. Спустился к воде. Посидел на корнях склонившегося над водой векового вяза. Листики его еще свернуты и тянутся из почек светлыми стрелами в разные стороны, каждый к своему будущему месту в солнечных лучах… Тихий плеск воды о прибрежные валуны; первородная чистота дуновений воздуха. Зацветает гравилат речной; на купальнице уже большие бутоны.

В 2 часа был дома, попил молока, подождал Ивана, помогавшего сгружать лодку Корнов, и вместе с ним на озеро — смолить лодку (с Толей).

К пяти дома, очаровательный Катай, обед, немного «чтива» (М. Гарный «Только мельком»: о Берлине и Париже 1928 года), отдых и запись сегодняшнего дня — до сих пор. 7 час. 15 мин.: за окошком изумрудный предвечерний час; но сильный южный ветер все шумит, не утихает… Через поле пошел к домику. 5 штук чибисов преследуют ворону, та изо всех сил улепетывает. Ворона только покряхтывает…

У дома: часок на «утренней» скамеечке; косое солнце на грядах, тени между ними; коричневатый румянец на стволах молодых березок. Оглядел все… опять заглянул в окошко: тишина встречающая и остающаяся… Тропкой, прямо на шоссе; на маленьких осинах, растущих вдоль него, повисли бледные коричневатые листики. А вот на больших осинах еще их нет почему-то? По дороге зашел к Нат. Ал. Котенок ее поел наконец, сидит моется; прехорошая рожица, а хвост как у белки…

К 9-ти дома. Солнышко низко. Пощелкивает соловей; с поля — трель кроншнепа…

20 мая.

Среда. Проснулся в 5 час. утра. Тихо. Сразу встал — на озеро. Соловьи вдоль тропки. Доплывал до Грана — ни одной поклевки. Тихо, солнечно. Домой — к 10-ти. После завтрака поспал до 12-ти. Хотел выйти — дом заперт снаружи. Вылез в окно. Пошел в мармитку [уборную]. Пока сидел там, 2 лося, по свидетельству Трофимычева работника — мальчишки, проходили по шоссе! До 1 час. дня побыл дома: на крылечке с собаками. Пришел Иван, тоже посидел, вышла Марья — постояла. Потом к домику. По дороге зашел к Наталье. У нее машина Корна. Написал записочку Жаю — пошел к Корнам, отдать шоферу. Встретился с ним на дороге. Зашел в «дедушкин перелесок» проверить ландышник и напротив; черемуха сплошь в белых кистях: зацвела сегодня. И в лесу видел зацветшую черемуху. Первый этот, увиденный в лесу, цветик черемухи вложил в записку Жаю. Сирень выпустила маленькие бутоны. На суходолах — зацветает бессмертник. Видел группы цветущих полевых анютиных глазок.

В лужах в лесу появилась масса комариных личинок. Стоит безоблачный, почти жаркий, весенний день. В легком ветерке слабо переливаются вершинки берез; яркая зелень слепит глаза. Все цветет, гудит; вокруг черемухи на несколько шагов стоит в солнечном воздухе аромат ее цветов. Благодать… идешь в ней, и хождение это — хождение в Счастье. Вот оно, здесь, — истинное Весенней земли…

Появились малые щелкуны. В 3.30 дома; в заулке — толчея: тут и Корны с телегой за вещами, и «Цоцка», и коров выгоняют, и собаки играют, козлята бегают, петух, куры… После обеда немного подремал… очень жарко, как летом.

Потом записал день до сих пор (5.30 дня).