— Ну да. — Он слегка растерянно кивает головой.

Полина радостно улыбается. Целует его в колючую от лёгкой щетины щеку.

— Супер. Сейчас быстро переоденусь и поедем. — Выдыхает не переставая улыбается.

Андрей растерянно трёт переносицу. Спрашивает осторожно:

— Поедем? Ты хочешь поехать со мной… На работу? Думаю не стоит…

Полина отступает улыбка, слезает с её лица. Она хмурит брови.

— Ты забыл? — Её голос вмиг становится недовольно — угрожающим.

— Забыл о чем?

Андрей лихорадочно пытается вспомнить о чем это он мог опять забыть. Что же могло, вылетело из его головы. Мысленно прокручивает ленту воспоминаний, но хоть убейте ничего не помнит!

Полина смотрит на его умственные потуги и ещё больше расстраивается. Всплескивает руками восклицая:

— Ты забыл! Андрей черт возьми! У тебя сегодня выходной и ты обещал, чтобы поедем в парк погулять!

«Точно! Бл*дь…»

Он перекрывает глаза. И правда ведь обещал, но забыл. Выходной должен был быть, но с фирмы позвонили там важные клиенты намечаются. Отец как раз опять в Европу отправился и ответственным конечно, Андрея назначил. Вот он и обязан теперь, даже по пустякам в офис срываться.

— Прости, Полин забыл. Каюсь. Очень надо поехать правда…

Подходит к жене и ласково поглаживает её плечо, но Полина зло отталкивает его руки.

— И что мне делать?

— Это не проблема. Сходи с Германом он всегда свободен. — Говорит спокойно.

Последний раз смотрится в зеркало. Поправляет волосы.

Полина злится. Грудная клетка снова горит огнём. Её щеки краснеют. Кто бы знал как её достала это постоянное безразличие! И дело не в работе, а именно в Калинине. Теперь его постоянные отговорки от обязанностей были такими: “Ну у тебя же есть Герман!”

— С Германом? Жаль, что я не залетела от Германа! Да? — Яростно выпаливает сжимая слабые ладони в кулаки.

Андрей морщится. У него нет ни времени ни желания на эти токсичные выпады. Хватает портфель с важными документами быстро целует жену и выбегает из комнаты.

— Прости, любимая. Исправлюсь обязательно! Сейчас опоздываю! — Кричит напоследок.

Полина садится на кровать. Тошнота подступает к горлу. Она нежно поглаживает живот, шепчет успокаивающе:

— Нечего, малыш. Пусть папочка бежит. Пусть убегает! Все хорошо сейчас гулять пойдём с дядей Германом…

— Зачем ты одеваешь кроссовки со шнурками? Ведь завязать все равно не сможешь. — Усмехается Герман.

— Я их люблю. А обувь на липучках не переношу! — Полина смешно надувает щеки.

Что по экспертному мнению Германа делает её похожей на миленького лягушонка.

Не переставая смеяться парень опускается на колени и завязывает шнурки на обуви подруги. Затем он осторожно стучит по её животу и прислоняется к нему левым ухом.

— Я слышу стук сердца! Обалдеть! — Восторженно говорит он.

Герман всегда удивляется и восхищается каждый раз как в первый. Полина улыбается. Но её глаза выдают её настоящими эмоции.

Герман поднимается на ноги. Осторожно смотрит на неё безошибочно угадывая её состояние.

— Ну ка рассказывай! — Приказывает он.

Полина вяло ведёт плечами опуская взгляд в пол. Качает головой.

— Все нормально. Поехали уже в парк!

— Рассказывай! Это мороженое шоколадным сиропом не куплю!

— Шантажист!

— А то! — Ухмыляется Герман.

Он присаживается рядом и берет её за руку. Конечность прожигает тепло его кожи. Полина грустно улыбается.

— Скажи почему твой брат такой придурок? — Спрашивает Горько

Голос Герман становится жёстким и холодным.

— Он обидел тебя?

— Нет. — Качает головой Полина. — Просто… Понимаешь я не чувствую от него ни любви, ни поддержки ни тепла… Мне даже порой кажется, что ни я не ребёнок ему не нужны. Что мы так… Средства для достижения его целей…

По лицу девушки катится крупная слеза которую она не смогла сдержать.

Герман тут же вытирает её большим пальцем.

— Ну, что ты, милашка. Не плачь. — Шепчет тихо. Он кусает губы и немного мнется прежде чем вступиться за Андрея.

— Просто он такой. То-есть он без чувственный немного, без эмоциональный малость… — Усмехается. Осторожно прикладывает ладонь на её выпирающий живот.

— Бывают такие люди, Фея. И правильно не всем же быть такими ослепительными как я! — Самодовольно улыбается, а Полина громко смеётся.

— Он не плохой. Нет. Просто такой… Дурак просто. — Хмыкает, а потом застывает. Ему кажется, что под ладонью на животе кто-то будто шевельнулся. Полина тоже замирает. Открывает широко глаза и распахивает губы.

— Что это? — Ошарашенно интересуется парень.

Розовые губы медленно растягиваются в широкой улыбке. Она переводит взгляд на свой живот на то место, где друг до сих пор держит руку.

— Он пинается. — Произносит смеясь. Герман глупо улыбается, а его глаза горят зеленым пламенем.

— Вот видишь я прав! Даже парень со мной согласен. Что папаша его дурак!

— Это Сеня. — Говорит Полина и помолчав добавляет шёпотом. — Зову его так когда никого рядом нет. Виктор Сергеевич настаивает, чтобы малыша назвали в честь его дедушки — Кузьмой.

— Называй при всех, Фея. Не отцу моему рожать. Он не имеет права решать как тебе назвать своего ребёнка. — Серьёзно произносит Герман. Бросает весёлый взгляд на живот:

— Ну привет, Сенька…

Детская прекрасна. Голубые стены. На них рисунки: мишки, зайцы, собачки, кошечки… Эйфелева башня мерцает словно настоящая… Каждая стенка расписана лучшими именитыми художниками Москвы (Виктор Сергеевич лично приглашал их в свой трехэтажный “замок” в самом сердце спокойного Подмосковья.)

На полу положен качественный ламинат итальянского производства. Цвет летней травы — яркой, зелёной и свежей. Так и хочется лечь на пол закрыть глаза и представить себя лежащей на ароматном газоне.

На окнах нежные тюли цвета гречишного мёда. Стоят несколько бежевых трюмо ещё не набитых детскими распашонками. Возле них недалеко маленький пеленальный столик. Повсюду мягкие игрушки. Их много. Очень — очень много. Будто в одну комнату перенесли средний детский магазинчик.

В углу стоит мечта Полины. — детская деревянная кроватка цвета слоновой кости которую наконец-то доставили. Эта восхитительная работа производства Франции. Хорошо собранная, с мягким удобным матрасиком, погремушками, подушками и тонкой занавеской для спокойного укачивания малыша в колыбели.