движется в некоем непостижимом человеческому уму пространстве, так что гнева Дакташи бояться нечего. Доказательством может служить и то, что более чем полсотни лет не случалось ни сильных трясений земли, ни накатывающихся на побережье высоких волн, и ни одна гора не извергла жидкое пламя. Выяснилось еще, что вольнодумцы делятся на два лагеря: одни полагают, что Дакташа давно умер, другие – что он либо погрузился в долгий сон, либо глух к молитвам его «служителей», и гибели мира бояться нечего. Обе «фракции» сходились на том, что служители Дакташи – обманщики (ну, не с самого начала, а с некоторых пор, уточняли иные либералы), озабоченные лишь собственным благосостоянием. Тем здешнее вольнодумство и ограничивалось – ну что же, это лучше, чем ничего…

Сама Алатиэль призналась честно, что так и не знает пока, к какой фракции примкнуть, но не сомневается, что служители Дакташи – гнусные златолюбивые обманщики, которых следует перевешать. Правда, не сомневается, что Дакташа, спит он или умер, очень долго держал этот мир на спине. В некоторых старинных книгах утверждается, что этот мир – не единственный, что миров много, но каждый покоится на спине либо чудовища, либо исполинского животного из вполне реальных. Вот ей и интересно: а как обстоит с моим?

Какое-то время я пребывал в некотором затруднении. Никаких сомнений: во время пребывания у нас она то ли не нашла времени, то ли не захотела знакомиться с основами нашего мироздания. Ее собственный мир, несомненно, застрял на том уровне географических представлений, что царил на Земле до плаваний Колумба. Чтобы окончательно в этом убедиться, я задал пару вопросов насчет здешней географии. Ответ был простой: есть два материка, этот, побольше, и другой, поменьше, и несколько больших островов. До любой суши отсюда – дней десять плавания, не больше. А дальше простирается необозримый океан, где-то замкнутый теми самыми непроходимыми горами, пределом мира. И плыть до этих гор столько, что не хватит никаких запасов пищи и пресной воды (здешнее море такое же соленое). Вот и не находится смельчаков – риск был бы бессмысленным, ведь и океан, и горы необитаемы.

Точно, своего Колумба здесь пока не нашлось…

Я был немного озадачен – что ей ответить? Рассказывать о несомненной шарообразности ее планеты и доказывать таковую было бы слишком долго, пусть я и знаю астрономию и географию, скажу без ложной скромности, получше обычного выпускника десятилетки. Следовало преподнести какую-нибудь невинную убедительную ложь – короткую, не требующую долгих пояснений.

Версия древних индусов не годилась при всей ее красивости: плоский мир покоится на трех слонах, а те угнездились на спине гигантской черепахи… Даже если не описывать в деталях слонов и черепаху, все равно сложновато. Вспомнив о более поздних упражнениях средневековых космографов, я преподнес более простую картинку: до сих пор еще никто не пускался в плавание по бескрайнему морю-океану, так что полной научной ясности нет.

Вот этому она поверила сразу и безоговорочно – очень уж походило на ее собственные представления о мире. Молча покивала с понимающим видом. Однако, о чем-то подумав, спросила:

– Вы что, такие нелюбопытные?

– Что ты имеешь в виду? – искренне не понял я.

– Ну как же! У вас ведь есть корабли, плавающие гораздо быстрее парусных, вообще безо всяких парусов. Я своими глазами видела такой на реке – большой, красивый, белый, вроде двухэтажного плавучего дворца, по бокам вертелись большие колеса, на нем было много нарядных людей, играла музыка. Так было красиво: солнце светит, нет облаков, река спокойная… Я никогда не плавала на корабле. Хотела покататься на таком, но не было времени, мы должны были вечером уйти по Тропе. Смотритель сказал, что это не магия, а какие-то мастеровитые штуки… вигень не знает таких слов. Он говорил еще, что есть и другие корабли, без колес, с какой-то другой штукой. И сказал, как быстро они плавают. Меня хорошо учили счету, я быстро пересчитала на наши меры – поразительно! А еще вы умеете долго сохранять еду в таких баночках… И у вас есть другие штуки вроде железных птиц, на которых летают по воздуху. И такую я видела своими глазами. Если еще придется у вас быть, обязательно поплаваю на таком корабле и полетаю на такой птице. Но не о том речь… В толк не возьму: почему вы с такими быстрыми кораблями, железными птицами, с пищей, которая долго не портится в баночках, так и не попытались узнать, где пределы мира? Такие нелюбопытные? Или есть какие-то запреты богов? Мы с Грайтом почти не интересовались вашими верованиями, хватало дел, а все свободное время отдали прогулкам… вернее, это я настояла, Грайт не любит гулять впустую, бесцельно… Я хотела поговорить со смотрителем, но не нашлось времени… Почему так обстоит, Костатен? Если бы у меня был такой корабль или такая птица, я бы обязательно попыталась достигнуть пределов мира – смотритель говорил, что на таких птицах летают и девушки…

Вот чертенок! Ухитрилась, умница, неожиданно загнать меня в угол, ничуть о том не подозревая, просто сопоставив кое-какие факты и усмотрев несоответствие. И что ей ответить? Рассказать, что мы давно изучили наш круглый мир, хотя «белые пятна» еще остались, – значит все же пуститься в длиннейшую лекцию по географии и технике, истории…

– Как тебе сказать… – протянул я, лихорадочно подыскивая что-то короткое и подходящее к случаю. – Никаких запретов нет, просто… Просто сложилось так, что нам не до поисков пределов мира, есть более важные и неотложные дела…

– Ну да, – сказала она понятливо. – Все из-за войны, да? Я знаю: у вас большая война, много стран в нее втянуто, а с недавних пор и твоя…

– Вот именно, – сказал я. – Не до поисков пределов мира…

И ведь не кривил душой – из-за войны сорвалось немало научных экспедиций, далеко не одних географических…

– А из-за чего война? Я уже успела понять, что она большая и страшная, а вот подробностей не знаю. Смотритель мне пытался немножко растолковать, но я ничегошеньки не поняла, хотя и не дурочка, до сих пор книжным учением занимаюсь. Поняла только, что это не просто ссора королей и не схватка из-за веры в разных богов – у нас и тех и других было раньше много. Но у вас что-то другое, ни на что знакомое не похожее…

Я на короткое время погрузился в раздумья. С одной стороны, не хотел себя обременять лишними знаниями об этом мире (горя желанием побыстрее из него убраться и забыть, как дурной сон) – и, соответственно,