не позволяй тени нескольких часов заслонять тебе свет будущих веков. Антонина, как ты можешь ощущать себя ужасно одинокой, если высший Господь даёт тебе возвышенный домашний очаг всего мира? Человечество — это наша семья, маленькие дети боли принадлежат нам. Я признаю, что преходящие унижения чувств связали твою душу, что ты желала бы опираться на солидную руку верного и достойного спутника. Но, подруга моя, именно от Высшей Воли ты сейчас получаешь преимущества, которые могут быть найдены лишь в одиночестве. И если существуют периоды расцвета в человеческих долинах, в которых мы упиваемся пышной весной Природы, некоторые существа считают себя изолированными и несчастными, в своих высотах медитации и отречения, к свету которых мы готовимся для новых святых путешествий.

Не воображай, что фатальный переход в могилу открывает нам двери свободы; Закон следует за нами в любом месте, потому что Высший Господь, если и проявляет бесконечное сочувствие, то не пренебрегает нерушимым правосудием. Вечная Мудрость всегда предлагает нам место, где мы можем быть наиболее полезными и счастливыми.

Ты считаешь себя бесприданницей и несчастной, но ты ещё не ощутила возвышенных возможностей, которые окружают тебя. Ты считаешь себя неспособной взять на руки Божьих детей, но почему же тогда такое исключение для кровных своих детей? Разве до сегодняшнего дня ты не встречала покинутых детей, бедных и обездоленных? Если ты не можешь быть матерью своих собственных детей, то по какой причине ты отказываешься стать духовным опекуном маленьких нуждающихся и страждущих? Антонина, ты считаешь, что мы можем быть абсолютно счастливыми, слыша стоны у нашей двери? Будет ли совершенная радость в бьющемся сердце, если рядом реки слёз? Мир — это не наша собственность. И это нас, детей Свыше, привели помогать тем творениям, которые нас окружают. Истинное несчастье — это полагать, что нам благоволит Небо, как будто Мудрый и Сочувствующий Отец является никем иным, как хрупким и пристрастным диктатором! Встряхни задремавшую свою совесть… Вспомни, что Всемогущий не ограничивается нашей особенностью грешных созданий, и не забывай, что перед лицом Его универсальности нам возвращаются неотъемлемые трудовые обязательства, требуя ценной помощи, которую он нам доверил, чтобы однажды мы могли достичь совершенства в мудрости и в любви.

Ты страдаешь в своей форме, которую ты ориентеровала на личность, потому что один мужчина, чей психический уровень по многим аспектам гармонизировался с твоим, изменив затем путь твоей жизни, столкнул тебя в забытье. Ты плачешь, потому что ожидала найти в его компании что-то от Божественного Присутствия, которое принесло бы успокоение твоим тревожным надеждам деликатной и чувствительной женщины…

Озабоченность сексом приняла форму интимности твоего алтаря, и ты страдаешь от долгих мучений. Но… неужели ты считаешь, что исключительный источник любви заключается в сексе? Неужели ты — жертва и этой фатальной лжи? Лучась сквозь всё великолепие души, любовь — это божественное солнце.

Иногда нас лишают тех чувств, которых с тревогой ищем, мешают использовать созидательные энергии физических форм, для того, чтобы мы могли искать более возвышенные наследия существования; но именно поэтому подобные неприятности не мешают проявлению возвышенного чувства; подавление его течения приведёт к разрушению Вселенной. Это климат того характера, который мы сами организовали, климат, который мучает человеческий разум в подобных случаях. Замурованные в жестоком эгоизме, мы не можем пренебречь несколькими днями ради того, чтобы выиграть в вечности, или уступить в преходящих ценностях ради обретения определённых даров жизни.

Перед лицом женщины, которая в экстазе, сквозь плотную пелену слёз, смотрела на него, посланник продолжал:

— Действительно, если ты не можешь поделиться опытом с выбранным тобой человеком из-за обстоятельств, принуждающих тебя к отречению, почему бы тебе не посвятить ему свою чистую братскую любовь, которая всегда возвышает человека? Разве кто-нибудь мешает нам превратить в братьев существа, которыми мы восхищаемся? Кроме того, ты не должна забывать, что жених, который преступает клятву, ошибочно принимая за красоту черты лица, также оденется, в более поздний час, в одежды, изъеденные усталостью и старостью, если только он быстро не привлечёт к своему лицу увечья и смерть. Ты познаешь разочарование плоти и оценишь, в молчании, поиски духа. Если ты истинно любишь его, зачем мучить его сарказмом самоубийства, вместо того, чтобы возобновить силы в ожидании конца дня смертного существования? Если ты не можешь быть кувшином чистой воды для любимого путешественника, почему бы тебе не стать оазисом, который будет ждать его в пустыне неизбежных разочарований? К тому же, как ты могла почувствовать такое красноречивое одиночество, если мы также ждём тебя, жаждущие твоей привязанности и нежности?

Антонина в восторге улыбнулась, несмотря на свои слёзы, которые обильно текли по лицу.

Видя оздоровительный эффект своих ободряющих слов, Марцио погладил её волосы, шепча:

— Зачем ждать плотских детей, чтобы проявить на практике истинную любовь? У Иисуса их не было, и тем не менее, мы чувствуем себя защищёнными его бесконечным самоотречением. Антонина, ты обещаешь мне отныне изменить своё ментальное отношение? Достойная и благородная женщина, возвышенная и утончённая христианка, забудь зло и люби всегда…

Взволнованные, мы увидели, как собеседница снова преклонила колени и торжественно воскликнула:

— Во имя Бога я обязуюсь изменить своё отношение.

В это мгновении эмиссар приложил свои руки ко лбу больной, укутывая её потоками света, которые коснулись не только периспритной материи, но и протянулись вдоль всего плотского тела, останавливаясь в особенности в области головного мозга, на грудной клетке и на женских органах. Чуть позже Антонина, поддерживаемая матерью и своим спутником высшей духовности, удалилась на приятную и дающую отдых экскурсию. В первые часы светлого утра Кальдераро займётся помощью возвращения её в плотное тело.

Обогащённый ночными наблюдениями, я вернулся в его компании в комнату девушки, которая хотела покончить жизнь самоубийством.

Между шестью и семью часами развоплощённая мать принесла дочь, чьё лицо светилось неизведанным и непонятным счастьем.

Инструктор помог ей вернуться в свою физиологическую оболочку, укутав её мозг обезболивающими флюидами, чтобы восторг воспоминаний ночи не мог проявиться во всех своих деталях. Если б она сохранила полное воспоминание, сказал Кальдераро, она бы обезумела от радости и счастья. Таким образом, радость, которую она интенсивно прожила, была заархивирована в её организме в форме новых сил, неизведанных стимулов, мужества и удовлетворения неизвестного ей происхождения.

Действительно, несколькими минутами позже Антонина проснулась совсем другим человеком; она чувствовала себя необъяснимо оживлённой, почти счастливой.

Один из малышей-племянников вошёл в комнату и окликнул её. Благородная тётя радостно посмотрела на него. Необычайная энергия, которую ей не дано было познать, оживила её интерес к жизни. Она находила несказанную радость