— Подожди! — остановила его Зоя. — Почему ты решил, что он хотел убить вас?

— А зачем он столкнул меня на ступени эскалатора? Неужели непонятно? — лицо Чегодаева приобрело багровый оттенок. — Он решил, понимаешь, решил стать единственным наследником Ильховской! Он хотел убить меня, потом Гелену. А когда узнал, что мы взяли в аренду катер, задумал одним махом убрать нас обоих. И тогда останется всего два лишних наследника. Ты ведь отказалась? — Зоя поспешно кивнула. — До истечения срока он избавится и от Павла с Витой.

— Боже, неужели это правда? — невольно прошептала вслух Зоя.

— К сожалению.

— То-то он все не верил, что ты погиб, — проговорила она. — Что Гелена погибла, верил, а вот что ты, нет. Все возмущался, что не была проведена экспертиза по идентификации останков.

— Куда он уехал?

— В Новосибирск. Недели на две, — решив прежде самой во всем разобраться, солгала Зоя.

— Женя, — обратилась она к нему после затянувшегося молчания, — но ведь это не выход — убить Строгулина. Ты же рискуешь своей свободой. Это эмоции. Надо обратиться в милицию.

— У меня нет прямых доказательств. Он отопрется. — Евгений потер ладонями усталое лицо и пробормотал: — Легко сказать — убить!

— О господи! — вздохнула Зоя. — Что ты теперь делать собираешься?

— Во-первых, объявить всем, что я живой, а во-вторых, мне надо к врачу. У меня жуткие головные боли, плечо болит, колено, — он с трудом поднялся с дивана. — Пойду. Можешь сказать Строгулину, что я приходил убить его.

— Бывают такие ситуации, — заметила Зоя, — когда, как говорится, не верь своим глазам. Вам надо с ним встретиться и во всем разобраться.

Евгений усмехнулся:

— Любишь ты этого негодяя. Твое счастье, что вовремя отказалась от наследства, а то бы он и тебя…

Закрыв за Чегодаевым дверь, Зоя долго не могла прийти в себя. Единственно, в чем она отдавала себе отчет, это то, что в сложившейся ситуации доверять нельзя никому. Хотелось схватить трубку и позвонить Арсению. Но после того, что ей рассказал Евгений, она убедилась в предательстве Строгулина. Он подставил ее вместо себя.

«Если бы Чегодаев хотел завладеть всем наследством, он бы убил и меня, раз не нашел Арсения! Правда, я успела сказать ему, что отказалась от своей доли. — Зоя протяжно вздохнула: — Отказалась. Как же!.. Выходит, пока никто из них не знает, что я еще не была у адвоката. Сегодня же надо ему позвонить и договориться о встрече. — Зоя открыла холодильник, вынула бутылку минеральной воды и вновь задумалась: — А ведь тогда все!.. Не будет у меня ни холодильника нормального, ни минеральной воды в нем. Вернусь опять в свой ледяной зимой и душный летом ларек, в свою квартиру с засаленными обоями, с обвалившейся плиткой в ванной, с протекающей раковиной на кухне, к дочери, которая скоро вообще выживет меня из дому. И куда я тогда?.. А как она передо мной запрыгала, когда Лора мне кое-что из своих вещей отдала, на работу пообещала взять. Как бегала ко мне в студию, ластилась, чтобы я ей лишнюю тряпку подарила. А уж когда Лора перед поездкой во Францию пошла со мной по бутикам да накупила таких вещей, о которых я мечтать не смела, Нинка моя горластая чуть дара речи не лишилась. «Мамочка!.. — уставилась на меня немигающими глазами, а потом заверещала: — Какая ты у меня красивая!.. И какая молодая!..» Тогда впервые за последние лет десять мы с ней по-человечески поговорили. Сели за стол, она ахнула, когда увидела, какие продукты я из холодильника вынимаю. Обнялись мы с ней й стали планы строить… — Зоя покачала головой и тяжело вздохнула. — Вот ведь ужас в чем!.. Родителей ценят, уважают, когда у них есть деньги. Лишь замаячила надежда на хорошую зарплату, появились дорогие тряпки, и дочь словно подменили. Ласковой такой стала, милой. А не успела я отказаться от своей доли наследства, тотчас дурой стала меня называть. И обнаглела больше прежнего!.. Ой, не знаю, не знаю, — сложив руки перед собой, тихо запричитала Зоя. — Завтра пойду откажусь и… — на глазах ее появились слезы, — и тогда все! До самой смерти так и буду прозябать. Мне того, что Лора завещала, более чем достаточно, а они все захапать хотят, им все мало, сволочи! И как всегда самый слабый, самый обездоленный ничего не получит, чтобы только живым остаться. Ох! — опомнилась она, налила в стакан воды, захлопнула холодильник и машинально повторила: — Живым!.. — рука со стаканом замерла в воздухе. Словно восковая фигура стояла Зоя, не шевелясь, глядя в одну точку. И только когда выдохнула: — А зачем? — опустилась на стул. — А и вправду, зачем? Я вначале, как и они, стремилась, боролась, а потом — смирилась. Какое это страшное, безысходное, конечное слово — смирение. А как надо жить? Ярко, жадно, сжигая себя изнутри? Или в течение нескольких десятилетий каждый день убивать себя смирением? Жалок смирившийся человек, и жизнь его глупа. Как я прожила данную мне жизнь?.. — усмехнулась она. — Несомненно, данную в наказание. Вот верно! — воскликнула она. — Наказание существованием!»

Зоя вспомнила, как однажды вечером шла с Ниной мимо Гостиного двора, а в это время туда съезжалась столичная элита на весенний бал. Шикарные автомобили стояли вдоль дороги и на тротуарах Ильинки. Из одного, опершись на руку мужчины, вышла девушка в невероятно красивом платье.

— Какими ей, богатой, мы, прижатые их автомобилями к стенам зданий, показались серыми, никчемными, — проговорила Зоя и опять задумалась. — А не лучше ли взбунтоваться?.. — спросила она себя и вдруг крикнула: — Я хочу быть! — и раскинув руки, закружилась по кухне. — Я нашла ответ на гамлетовский вопрос: «Быть! Быть!..» Что потом?.. Пусть будет потом, но сегодня, сейчас, быть!

Она выбежала их кухни.

— Я не сдамся! Пусть они тоже боятся меня! Я вступаю в их игру! Изо всех нас должен остаться один. Почему не я?! Я не кровожадна, я согласна довольствоваться тем, что мне выделила Лора, но, к сожалению, не я определяю правила. Первый ход сделан. Кем? Не важно. Жребий брошен. Второй ход не замедлит себя ждать. И все-таки кто меня пытается обмануть? Строгулин или Чегодаев? Или оба? У меня нет оснований верить ни тому, ни другому…»

Ее размышления прервал телефонный звонок. Она подняла трубку и услышала взволнованный голос Строгулина:

— Я… я оказался прав! Объявился наш мертвец Чегодаев.

— Знаю, — не будучи уверенной, правильно ли она делает, ответила Зоя.

— Ты-то откуда? Мне наш общий с ним знакомый сообщил.

— А ко мне Чегодаев заходил лично…

Такого красноречивого молчания Зоя не слышала ни разу в жизни.

— И что? — сглотнув слюну, осторожно спросил Арсений.

— Как видишь, жива. Но чуть было не убил. Все допытывался, где ты. Я солгала, сказала, что уехал в командировку.

— Вот сволочь! А что он тебе еще говорил? Впрочем, это не телефонный разговор. Будь теперь предельно осторожна. Повсюду. В магазинах, на улице… А лучше посиди дома. Вечером я приду и все обсудим.